так, царь Ямайн огладил бороду широкой ладонью и вновь потянулся за вином, чтобы наполнить кубки. Царевич Эшиа задумчиво наблюдал за ним.
– Выходит, царь, ты любишь лишь скупать чужие блага, а своими делиться не любишь? – наконец, спросил он.
– Да отчего же не люблю, царевич? – удивленно поднялись белоснежные брови царя. – Только пусть сначала гости в мою страну пожалуют. Тут уж каждый оценит мое гостеприимство в той же мере, в которой сейчас наслаждаешься им ты.
По лицу царевича Эшиа в этот момент сложно было бы решить, что он чем-либо наслаждается, но он снова сумел усмирить нрав и лишь спросил:
– А деньги на это где ты берешь, царь?
– Из казны, конечно, – ответил царь Ямайн и подцепил вилкой новое пирожное. – Ведь сказано было уже тебе, царевич: столица и царь ее должны процветать.
Царевич открыл было рот, чтобы задать вопрос о бедных жителях окраины, которым не доводится процветать под рукой царя, но в этот момент палантин едва ощутимо тряхнуло и потянуло вниз. Это наложники опустились на колени, а расторопный слуга подставил золотую скамеечку, чтобы царственные особы могли покинуть палантин. Царь Ямайн вышел первым, и работники бань, собравшиеся у ворот, приветствовали его и кланялись в ноги. Следом за ним ступил на землю царевич Эшиа, и на мгновение тревоги и хлопоты оставили его, поскольку он увидел здание ямайнских бань. И красота этого белоснежного сооружения, больше похожего на храм, чем на купальню, поразила его. На фоне ярко-голубого неба завивался спиралью высокий купол, и полумесяц Ар-Лахада венчал его, как указание на то, что царство Ямайн однажды возникло среди пустыни под чутким взглядом ночного лица божества. Высокие стены украшали мозаичные птицы, взлетавшие с глади озера, а высокие двери были покрыты изысканной резьбой.
Царь Ямайн ступил в ворота и слуги распахнули двери перед ним. Царевич Эшиа помедлил немного, все еще пребывая в восхищении от красоты этого дома, после чего последовал за царем в сумрачную прохладу бань.
Внутри здания царил полумрак. Свет проникал из высоко расположенных узких окон и едва достигал мраморного пола. По стенам висели масляные лампады цветного стекла, и тени от их мягкого света танцевали на стенах. Царевич Эшиа шел по коридору и без устали вертел головой: мозаики на стенах складывались в удивительные истории из жизни Ар-Лахада и повествовали о временах, когда Царь Небесный был еще Первым Царем Земным. Картины были и на мраморном полу, только здесь изображали они диких рыб в буйном океане.
А едва кончился длинный коридор, царевич Эшиа, следом за царем Ямайном, попал в огромную залу с куполом. Была она вся вымощена белым и синим камнем, и выложена драгоценными мозаиками от пола до потолка. И повсюду скакали кони через пустыню, и сражались с морскими чудовищами корабли. Эшиа знал все эти сюжеты: то снова были истории о Кастаре-Путешественнике. Видимо, в Ямайне, царстве, стоящем далеко от больших дорог, и довольно закрытом для внешнего мира, Кастар-Путешественник был народным героем.
