натянуто улыбнулась.
– Звучит заманчиво.
Глава 15
Самое замечательное представление на свете
Парадная прихожая резиденции Уодсвортов, Белгрейв-сквер
25 сентября 1888 г.
– Ты это не серьезно, – произнес Натаниэль, качая головой при виде еще одного из моих почти целиком черных ансамблей.
Я взглянула на черную материю, многочисленные слои которой чередовались с шелком в полосках цвета древесного угля и серебра, потом дернула плечом.
– Почему же? В этом платье нет ничего предосудительного.
Корсет плотно облегал шелковистую нижнюю сорочку, перчатки были из мягкой эластичной кожи с обтянутыми той же кожей пуговками по бокам, а турнюр бесконечно меня раздражал. Судя по тому, как неудобно я себя чувствовала, я бы сказала, что выгляжу в этот вечер потрясающе. Если только не обращать внимания на темные круги вокруг глаз, ни за что не желавшие исчезать, или на то, как цвета ночи подчеркивают мою бледность.
Сестры Эдвардс не одобрили бы мой выбор расцветок, но мне было почти все равно. Я посетила еще три королевских чаепития с тетушкой Амелией, и хотя они оказались не такими плохими, как я сначала ожидала, из-за них у меня оставалось меньше времени на поиски преступника.
– Прошло уже почти две недели после ареста дяди, – сказала я. Ни Томас, ни я не нашли ни крупицы информации, способной обелить его. – Я буду носить этот цвет траура до тех пор, пока его не освободят, и мне наплевать, модный он или нет.
Натаниэль вздохнул.
– Полагаю, это удовлетворит ее королевское величество. Если даже город Лондон предпочитает все время выглядеть серым и унылым, ты можешь с тем же успехом поступать так же.
К счастью, тетушка Амелия и Лиза спустились сверху, наряженные во все оттенки изумрудного и бирюзового цветов, именно в ту палитру, которую выбрала Виктория во время нашего последнего чаепития. Натаниэль поклонился им.
– Добрый вечер, тетя, кузина. Вы обе – дивное видение.
– Ты слишком добр, племянник, – ответила тетушка Амелия, изображая скромность. – Благодарю тебя.
Лиза подошла и поцеловала меня в щеку, легонько покачав головой.
– Твои глаза выглядят потрясающе сегодня, – сказала она, беря меня под руку и совершенно не обращая внимания на унылый цвет моей одежды. – Я так рада, что ты начала красить веки. Томас Кресуэлл, несомненно, должен влюбиться. Он говорил что-нибудь о своих чувствах?
Я вспомнила наши встречи. Томас в последнее время стал вести себя еще более вызывающе, он отпускал замечания насчет того, какие усилия я прикладываю, чтобы завлечь его. Но потом я ловила на себе его упорный взгляд, словно он старался меня понять и впервые ему это не удавалось. Он не был уверен, действительно ли я прихорашиваюсь для того, чтобы пробудить в нем любовь, или в своих собственных целях, и, подозреваю, это сводило его с ума.
Не
