перед чем не останавливаешься, да? – спросила Вика, кутаясь в ветровку на два размера больше нужного.
– Мне нравится, – согласился Макс. – Получаю больше.
– А цена?
– А за ценой не постою, – пропел он и сыпанул в мангал углей из хрустящего пакета. – Тебе пора смириться. Если я хочу быть здесь, я буду.
– Боюсь, все не так просто. Видишь ли, в законе есть такое понятие, как частная собственность…
– Ты ведь рада? – перебил он бесцеремонно. – Рада, что я вернулся? Не ври, Синицына. Если бы это была неправда, я бы уже уехал. Нет, не так – я бы даже не приезжал.
Вика отвернулась. И все равно краем глаза наблюдала за ним – блестящая угольная взвесь осела на его руках, а когда он смахнул назад волосы, чёрная полоса пересекла лоб. И до того нестерпимо захотелось стереть ее, почувствовать тепло его кожи, настоящее, ровное, человеческое. Вика сжала в кулаках отвороты куртки.
– Не называй меня по фамилии, – нервно попросила она.
– Хорошо, Вика. Или лучше Виктория? Почти как королева…
– Перестанешь когда-нибудь паясничать?
– Когда-нибудь точно. На кладбище скорее всего, и то, честно говоря, вряд ли.
– Зря ты про частную собственность не дослушал.
– Вик, ну перестань, – он запалил угли, полив жидкостью для розжига. Пламя занялось мгновенно, скользнуло рыжим языком по пепелищу. – Не порти хороший вечер.
Вика промолчала. Проблема уже ясно ощущалась и тянула в груди, но смириться еще только предстояло. И столько препятствий – Вика ясно их вообразила – они скрывали широкоплечую фигуру Макса почти что полностью, только вихрастая макушка выглядывала.
«Нельзя, – твердо сказала она себе, – нельзя пытаться построить отношения, пока не сожжены все прошлые мосты».
– Домой заезжал? – спросила она вроде бы невзначай, но с вполне понятным намерением поддеть.
– Нет, – не повелся Макс. – Гостиницу снял. Адрес не скажу, и не проси.
– Жаль, – обронила Вика.
Он распрямился, взглянув на нее с осуждением. И отчего-то от решимости в его глазах ноги у Вики онемели.
– Не начинай, Синицына, – упрекнул Макс. – Я только-только в себя вернулся.
Вика пожала плечами и ушла в дом – нанизывать мясо на шампуры. И когда скользкий холодный кусок никак не накалывался на гнущуюся заточенную алюминиевую спицу, Вика почему-то снова представила собственное сердце, вынутое из груди, неподатливое, жесткое. Почему она так сражается? Он ведь не захватчик, хоть и несет на себе печать рыцарства. Хочет отблагодарить – его право. И вовсе необязательно искать за благодарностью подтекст.
И вечер окрасился иными тонами – легкости, дрожащего в пламени воздуха, светло-серых глаз Макса. Вика лихо рубила овощи, Машка, уже не стесняясь гостя, помогала, расставлять посуду на веранде, а Макс попутно развлекал ее, фехтуя освобожденными шампурами.
Пустое ведро из-под
