из себя ледяное спокойствие, но Шанфеш он именно как собеседник, а не слушатель, кажется, был не нужен. Демонесса очаровательно улыбнулась, слегка наклонив голову. Её густые локоны от этого движения сменили своё положение и прикрыли изящный изгиб плеча золотой волной.
– И поэтому ваша просьба об аудиенции неприятно насторожила меня, Ваше превосходительство, – возвращаясь к официальному тону и используя более подобающее обращение, продолжила маркиза. – Владыка не станет…
Она запнулась по полуслове, узрев перед собой одного из самых высокопоставленных демонов – Его высочайшее всевластие Агхторета.
– Не стесняйся, скажи, – потребовал он ледяным голосом, в котором, однако, слышались и надменность, и насмешка. – Что, по-твоему, должен сделать Князь? Он обожает, когда решают за него.
Этот демон мог позволить себе обращаться к Шанфеш и не в таком тоне. Маркиза заметно стушевалась, предпочитая отреагировать молчанием. И, храня его, она по примеру Ал’Берита склонилась в приветствии.
– Моё почтение, Ваше высочайшее всевластие, – спокойно вымолвил виконт.
Агхторет смерил наместника Аджитанта холодным оценивающим взглядом, а затем подал знак рукой Шанфеш, как если бы отмахивался от назойливой мухи. Демонесса, дабы не вызывать дальнейший немилостивый гнев, молниеносно последовала этому бессловесному указанию, исчезая в огне телепорта. И тогда, когда они остались наедине, великий герцог предложил Ал’Бериту следовать за ним в приёмный зал, где он – лицо, столь приближенное к Князю, никогда не был до этого.
За гигантской дверью, достойной того, чтобы называться вратами, вместо какой‑либо комнаты перед взором Хранителя летописей открылось бескрайнее заснеженное пространство. И несмотря на то, что располагалось оно под ледяным сводом, свет исходил откуда-то с высоты и походил на звёздный. Как будто осколки древних миров нашли себе последнее пристанище в глыбе мрачного жёсткого неба. Ветер отсутствовал, как и любое движение. Ал’Берит явственно ощущал себя нарушителем здешней безмятежности, хотя воздушный снег не скрипел под его ногами. Тишина обволакивала хищным тугим покрывалом.
Покуда Агхторет не разрушил её покой своими словами:
– Ты оставляешь за собой глубокие следы.
Цепь шагов явственно очерчивала весь путь наместника Аджитанта, но не являлась единственной. Множественные рытвины обозначали рисунок, неповторимо изменивший поверхность своим узором. Некоторые впадинки едва виднелись, будто зарастали снегом словно плодородная почва земной травой. Другие, возможно, его глаза уже и не могли различить. Но контур собственных отпечатков ног Ал’Берит видел отчётливо.
– Если тебе интересно, то вот следы твоей сестры. А вот и следы Одо, – Агхторет неторопливо указал дланью на вмятины, больше похожие на неаккуратные ямы, а затем и на едва приметные отметины.
– Пожалуй, об Одо мне не доводилось слышать, Ваше высочайшее всевластие, – всё же позволил себе признаться Хранитель
