в кровати Андрей придвинул Елену к себе, прижал её и выдал новую идею:
– А, что, если Оксану уговорить пошалить с нами?
– Это как? Ты с ума сошёл?! – возмутилась Елена, отодвинувшись от Андрея.
– Это всего лишь игра, а не любовь.
– Тебе она нравится?
– Ну что ты, милая. Это всего лишь чистой воды секс.
– Она никогда не согласится.
– Есть способы подвигнуть её к тому, чтобы согласилась.
Когда-то Виктор Ахрамейко числился в подающих большие надежды писателях. Он написал пять толстых фантастических романов и сборник рассказов, из которых были опубликованы только две книги, не имевшие никакого успеха. Друзья в Литинституте в годы бесшабашной молодости прочили Виктору большую славу и известность, как будто сглазили уроды. В итоге не было ни славы, ни известности. Ахрамейко перестали публиковать. Он выкладывал свои сочинения в Сети на литературных сайтах. К сорока семи годам неудачливый литератор так и не создал семьи, жил один в двухкомнатной квартире, и бедствовал. У него были два источника дохода. Первый – от преподавания в колледже философии и экономики, второй – редактура. Ахрамейко сотрудничал с крупным издательством – был его внештатным редактором. Ему присылали произведения графоманов и начинающих писателей и писак. Это был тот ещё ад – читать весь этот графоманский мусор. Многие начинающие писатели были просто безграмотны. Неужели трудно было подтянуть грамотность? Посидеть за учебниками? Эти неучи воображали себя новыми Джеками Лондонами и Львами Толстыми. Много было сочинений в популярном жанре фэнтези, но написано это было невыносимо неинтересно, предсказуемо и банально. Много было чуши про вампиров и драконов, особенно этим грешили авторы-женщины. Детективы попадались порой более-менее интересными, особенно, если они были написаны людьми, хорошо знающими эту тему. Редко встречались стоящие труды. Видно было, что авторы, их создавшие были грамотны и начитанны, имели оригинальные идеи и красивый, изящный, остроумный язык. Не всё у них было гладко и безошибочно. В таких случаях Ахрамейко придирался к каждому проколу, ляпу, к каждой грамматической ошибке. Он зарубил немало таких талантливых вещей, не дал им хода дальше. Он оправдывал себя тем, что эти сочинения не были до конца совершенны, хотя умом ясно понимал, что в нём играла элементарная зависть. Так он «убивал» таланты, как когда-то чья-то злая рука или воля «убила» его, как писателя. «Месть Енота» попалась к нему после примитивного женского детективного романа одной дамы из Красноярска, который он пропустил дальше. Ахрамейко давал ход книгам, написанным хорошими ремесленниками, но не мастерами. Он был уверен, что «Месть Енота» – это полная чушь и графомания, написанная каким-нибудь наркоманом или шизофреником. Подобные шедевры, чаще всего, летели в корзину после прочтения трёх-четырёх абзацев; но «Месть Енота» Ахрамейко читал день и ночь. У него на глазах заблестели слёзы, слёзы боли и зависти, когда он закончил увлекательное чтение. Такого не бывает. Кто этот неведомый гений
