его перебили.
– Что, мужики македонцам кости перемывают? – спросил Апатов у Джорджоса.
–Ага. Только теперь у нас тут и оппозиция появилась. Вон, видишь, рядом с Яннисом – вон он, лысый,– рядом с ним парнишка сидит? Николаос. Он и есть наша оппозиция.
– Что же, либеральничает?
– Не то слово. Говорит, раз македонцы хотят независимость, нужно им её «предоставить».
Апатов взглянул на юношу, сидящего рядом с лысым плечистым мужчиной. Тот горячился, размахивал руками и что-то кричал своим мягким, молодым голосом. При каждом слове его верхняя губа так и прыгала, и вместе с ней дёргались чёрные тонкие усы, перетекавшие в густую козлиную бородку. Тёмные глаза его горели неравнодушием и чуть ли не яростью.
Хотя Апатов не понимал Николаоса, он видел, что тот начинает путаться, всё явнее сдавая позиции. В конце концов, не так-то это просто – спорить с опытными и до невероятности объективными людьми.
– Про что он говорит? – шепнул Апатов Джорджосу.
– Про всякое. Ценность жизни провозглашает, только не правильную, а… Сейчас, сейчас, подожди-ка… Вот! Говорит, «власти бесчеловечны, ибо из-за них гибнут люди, имеющие право на жизнь».
Гоша улыбался, но в голосе его слышалось что-то неопределённое. Не печаль ли?
– Ценность жизни, значит… – вслух подумал Апатов и продолжил вяло вникать в то, что ему бормочет Джорджос.
– Слушай, а ты не можешь перевести, что я им скажу? – поразмыслив, спросил наш герой.
– Понятное дело, могу! Я тебе даже такое сообщу: ребята интересовались тобой недавно. Я проболтался, сказал, что один мой друг как раз в Македонии снимает. Они тут и заспрашивали: когда он приедет, когда зайдёт. Так что с радостью… Кхм! – он громко прочистил горло и что-то сказал на греческом.
Все тут же устремили взгляды на Апатова, медленно тянувшегося за долькой арбуза. Ни разу не сконфузившись, он положил дольку в рот и выплюнул семечки на белую шершавую тарелку.
– Давай, Сёма, я их заинтриговал,– мигнул Гоша Апатову.
Тот заговорил уверенно и спокойно, как будто тоже на греческом:
– Мой друг Джорджос,– лукаво глянул он на Гошу,– любезно объяснил мне суть вашего спора. Если я правильно понял, вы выясняете, верно ли поступают власти, подавляя протесты?
Апатов остановился, а Джорджос затараторил. Греки радостно заголосили, отвечая, что их «русский гость понял их правильно».
– Ну вот и славно,– улыбнулся Апатов и продолжил.– Я вам как раз расскажу одну историю.
Запинаясь, Джорджос начал переводить.
– Она произошла вот уже две недели назад, во всеми вами любимой Македонии… Я тогда бродил по Салоникам. Оператора с собой не взял: хотелось самому посмотреть, как люди бастуют. Сначала я всё ходил по маленьким улочкам. На них почти никого не было, и я даже думал пойти домой. Но-о тут мне повезло, и я попал на какую-то площадь. На неё выходила широкая
