«оппозицией». Тот глядел как-то грустно и, похоже, хотел возразить, однако понимал, что это бесполезно.
– А с женщиной что случилось? – ошарашено спросил Гоша, забыв перевести вопрос для остальной компании.
– А что с женщиной? Растоптали женщину и ребёнка её, но это не беда. Это порядок вещей, и даже очень биологический. Сегодня эту песчинку сдуло, завтра, может, сдует меня, но это и хорошо. Это и есть порядок, по-другому никак. Это – жизнь, а жизнь, в сущности, не дороже смерти.
Гоша перевёл последние слова своего приятеля. Похоже, речь Апатова понравилась грекам. Они зашумели и одобрительно закивали, хотя было видно, что каждый по-своему понял такую философию. Только «оппозиция» с Джорджосом молчали, настороженно поглядывая в сторону говорившего.
Посидели ещё некоторое время. Апатов заказал себе пива, поговорил с Гошей о старине, сыграл в нарды с Яннисом и улучшил своё и без того отличное настроение раз в десять. Но часы отмерили полночь, и наш герой встал, попрощался со всеми и медленно удалился из «Феты». Джорджос проводил его взглядом, вздохнул и тихо выговорил:
– Вот ведь, а…
Подумав, он тоже решил идти к дому – хотелось спать.
Почти у самого порога неокрепший взволнованный голос вдруг окликнул Гошу. «Оппозиция»,– подумал он, оборачиваясь.
– Что такое? – спросил Джорджос по-гречески.
– Ваш друг… Ваш русский друг – он всегда был таким? – запинаясь, произнёс «оппозиция».
– Каким таким? – улыбнулся Джорджос.
– Разочарованным… Нет, не то слово. Он всегда был в отчаянии?
Гоша посмотрел на лицо «оппозиции» – оно было абсолютно серьезно, даже печально.
– Эх, Николаос… В какой-то момент наши с ним дорожки разошлись. Но человек он душевный, даже по-своему добрый, хотя и…
Юноша вздохнул и махнул рукой.
– Что, думаешь, я тебя не понял? – усмехнулся Гоша.– Понял, не сомневайся. Когда-то Сёма не был в отчаянии. Он был совсем другим. Вот, прямо как ты, был: тоже всё метался, думал, а до дела додуматься не мог. Хотя он и сейчас, видно, не может… Доброй ночи.
Сопроводив слова горькой улыбкой, Джорджос закрыл за собой дверь, оставив Николаоса-оппозицию размышлять одного под грязным оранжевым фонарём. Гудела саранча…
Апатов шёл по затихшим переулкам, переводя взгляд с одной стены на другую. В небе горели звёзды, но он не смотрел на них. Было скучно.
Дойдя до своего дома, он остановился на террасе и поглядел на море. Несколько пьяных греков раскинулись на лежаках и что-то орали, какие-то туристы, оставив чемоданы прямо на песке, остервенело купались.
– Последние часы ловят,– подумалось нашему герою. Он лёг в гамак и стал смотреть на купавшихся. Скучно. Апатов зевнул, повернул голову вверх и закрыл глаза.
На кухне за стеной что-то свистнуло. Почему-то от этого свистка у Апатова
