оказались-то в такую погоду? – спросил Пашок.
– Да мы уже тут почти целый день сидим! – пожаловался Кирилл. – Спрятались от дождя, думали просто переждать…
Пашок засмеялся:
– Вы чё, дураки? Промокнуть испугались, что ли, как бабы?
– Да это всё Алик! – запричитал Кирилл. – На автобус опоздали, пришлось голосовать. Никто не остановился, промокли все до нитки. Он говорит, мол, пошли в домик, на семичасовом уедем. Уехали, блин!
– Что ты на других сваливаешь? – набросился на него Алик. – Своей головы, что ли, нет? Шёл бы, куда тебе надо.
– А я на тебя понадеялся! Думал, ты лучше знаешь…
– Что я знаю? Мне вообще в Красный Восход надо было!
– Во, блин! А я думал, вы друзья… или типа вместе как-то! – с недоумением воскликнул Пашок.
– Да я его не знал до этого проклятого домика! – продолжал жаловаться Кирилл. – Не знал и знать не хочу!
– А Батюшка как же?
– Да так же…
– Я вообще в этих местах никогда не был, – пугаясь своего голоса и ненавидя его, сказал Артём и добавил: – И не буду больше, наверное…
«Наверное» – это потому что Маша ещё не удалилась совсем, не ушла в яму отчаяния, в которую уже отправилось почти всё, что можно. Он продолжал пока грезить ею по инерции, но первые капли сомнения упали и на её неприкасаемый образ.
– Тогда за знакомство давайте выпьем! – влез в уши и, проникнув в горло, перекрыл любое дыхание дьявольски соблазнительный голос Наташи.
– Я не буду больше, – отказался Алик.
«А я буду!» – безумно закричал внутри себя Артём со всею силой и скоростью мысли и почему-то захотел убить себя.
– Не, Музыкант, на, нельзя девушке отказывать, когда она просит, – пригрозил Пашок, подливая вино в стаканы.
– Ладно, но потом я больше не буду, – сдался Алик. – И мне… надо отлучиться ненадолго, приспичило…
– Пиво наружу просится? – после того, как все выпили, ухмыльнулся Пашок, вставая. – Я тоже пойду, на. Кирюх, давай куртку мою! Ты не пойдёшь?
– Нет, – ответил Кирилл и нехотя разделся.
Убить себя Артём не мог как христианин и боялся как человек. Это был всего лишь бред, ни к чему не обязывающая прихоть воспалённого, униженного рассудка. Чего же на самом деле нужно было всепожирающей яме его отчаяния? Чего?! Артём знал это.
– Я пойду, – тихо, но твёрдо сказал он.
Они втроём, Пашок, Алик и Артём, вышли на улицу. Снег по-прежнему шёл, но небо немного посветлело. Было совсем не страшно, хотя ветер продолжал терзать крышу домика и размахивать кронами деревьев. Его порывы лишились былой грозности. Артёму даже померещилось, что стало теплее.
Пашок приготовился справлять нужду прямо с крыльца, Алик направился куда-то в сторону сваленного дерева, а он пошёл за домик. Огляделся
