вымолвить баба Дуся, – убьют…
Младенец проснулся от крика своего отца и громко заплакал. Елена, вытирая слезы, принялась его успокаивать.
– Не кричи, Сережа, малыша пугаешь.
– Да я сам напуган, – громко, но все же уже потише, чем мгновение раньше, произнес ее муж.
– Бегите через окно, они тупые, сейчас дверь ломать начнут… – только бабушка и успела сказать, как в двери на веранде начали колотить.
– Евдокия, открывай! – послышался противный, хриплый, но невероятно громкий голос. Баба Дуся побежала в спальню, открыла настежь окна и вернулась в «залу».
– Все, бегите, времени у вас больше нет, потом будете думать, что происходит, ежели останетесь живы!
В глазах старухи Сергей с Еленой прочитали неподдельный страх, и молча, одновременно бросились в бабкину спальню.
– Открывай, кому говорят, Евдокия. Дверь ведь сломаем! – кричали уже несколько голосов из темноты.
– Хрена вам, дурачье! Идите прочь, ружье у меня, всех перестреляю, – кричала баба Дуся в надежде, что обезумевшие прекратят ломать двери. Но тут она услышала сильный удар и треск дерева. Кто-то из темноты рубил дверь топором.
Сергей спрыгнул с подоконника, взял у жены малыша – благо, тот перестал плакать и смотрел на отца серьезным взглядом. Может, он чувствовал, что ситуация очень серьезная и сейчас не время лить слезы. Наверное, нет, но Сергею, почему-то так показалось. Елена передала мужу пакет, села на подоконник и, оттолкнувшись руками, спрыгнула вниз. Она очень старалась приземлиться на одну, здоровую ногу, но, когда оказалась на земле, невольно ступила и больной. Девушка замычала от боли, до крови прикусила губы, но крик все-таки сдержала. Слишком велика цена тишины сейчас. Она взяла малыша, положила его на левую руку, правой обхватила мужа за шею, и они поспешили к забору. «Почему же то старик у ворот назвал меня зассанцем?» – промелькнуло не с того не с сего в голове Сергея, – «и почему мне так знакомо было его лицо». И тут мужчину осенило, это был один из тех трех стариков на мотоцикле с бледно-голубыми глазами, которых он повстречал, когда выходил из леса, справив нужду. Они его запомнили, надо же!
Дверь веранды уже была разбита в щепки, и несколько человек в грязных сапогах штурмовали дом. Они рубили топором толстую дверь, пыхтели и отталкивали друг друга, каждый хотел вбежать внутрь первым.
– Где этот зассанец! – кричал самый старый из «бледноглазых» братьев. Он рубил дверь тем самым топором, который Сергей обнаружил в лобовом стекле отцовской машины.
– Давай его сюда, Евдокия! Открой дверь, а то и тебе не поздоровится! – кричал тот, что стоял позади всех. Он переминался с ноги на ногу, топора ему не досталось, поэтому он томился в ожидании, вооружившись вилами, на которых еще остались куски навоза. Он вечером, как раз перед грозой, собирал этими вилами свиной навоз, укладывал его в алюминиевую тачку и увозил в кучу, за свинарником.
