и пары шагов, как кто-то сзади схватил меня за плечо, тем самым остановив. Не сказать, чтобы сильно схватил, но ощутимо. Внутренне я весь напрягся, ожидая увидеть кого угодно, от одного из вертухаев старосты до тех самых пресловутых барсуков, но, обернувшись, увидел того, кого явно не ожидал.
– Баба Рума? Вы что-то хотели? – удивленно спросил я.
– Это правда? – едва слышно спросила она, при этом опустив глаза в землю, руки ее заметно дрожали.
– Что правда? – искренне не понял я.
– Ты убил его?! Ты правда уничтожил эту тварь?! Пожалуйста, ответь мне! Я должна знать! – громко прокричала она со слезами на глазах, в которых все еще читалось то отчаяние, которое я увидел, когда она впервые сказала о великанах. Но теперь в этих наполненных слезами глазах читалось что-то еще, что-то… что я мог бы назвать надеждой? Скорее всего, именно так.
«А ведь точно, у нее же вроде были какие-то свои счеты с этими тварями. Вроде они сожрали ее внука», – думал я, а она все продолжала впиваться в меня ногтями и взглядом.
– Да, баба Рума, эта тварь теперь кормит падальщиков на дне оврага. Я лично видел, как его уродливая башка раскололась о камни будто переспелый арбуз, а тело было переломано как выброшенная кукла маленького капризного ребенка. – Я пытался отвечать спокойно и сурово, словно судья зачитывает приговор ужасному преступнику.
– Аххх… – испустила она вздох облегчения, упав на колени, после чего уже расплакалась в полный голос. – Спасибо… хнык-хнык… спасибо тебе, добрый господин… хнык-хнык. – Прохожие уже начали оборачиваться и как-то странно на меня поглядывать. Вот зараза! Не дай бог, еще подумают, что это я старушку обидел.
– Ну же, баба Рума, не плачьте, пожалуйста, – приобнял я ее, но та вцепилась мне в жилетку и разрыдалась еще сильней.
Никогда еще в обычном плаче я не слышал таких эмоций. Были там и радость, и облегчение, и глубокая скорбь, и это только то, что я смог разобрать, но в этом крике души таилось гораздо больше. Больше, чем моя черствая душонка могла понять. Своим плачем и слезами Баба Рума как будто отпускала все то плохое и печальное, что скопилось в ней до этого, и как будто бы… прощалась с чем-то… или кем-то. В какой-то момент я лишь крепче обнял бабушку, у меня самого начали наворачиваться слезы. Не знаю, почему, просто так случилось, но я искренне хотел поддержать этого человека, всеми силами своего нынешнего невеликого тельца. Прошло какое-то время, люди уже ушли, баба Рума, немного успокоившись и утерев остатки слез, произнесла:
– Ох, господин, видимо, молитвы мои были услышаны и Богиня послала вас в помощь, – сказала она с радостной улыбкой.
– Да ладно, бабуль, ну какой я господин. Вряд ли господ хотят оприходовать барсуки в лесу или убить поварешкой старушки в деревне, – сказал я с улыбкой и помог ей подняться с земли.
– ХА-ХА-ХА! – от чистого сердца рассмеялась она. – Действительно, такого шалопая, как ты, вряд ли можно принять за благородного. Однако же тебе удалось
