пути.
Темный недовольно сдвигает брови, выражая свое отношение к имени, дарованному Предками, но даже в мыслях не смеет отрицать своей сути. Для кого-то – это проклятье, а для него – предназначение, которое не все трактуют верно. Призвание по рождению получают не многие.
«Тяжелая ноша», – скажут одни.
«Честь», – ответит он.
– Я не забираю жизнь! А облегчаю страдания безнадежных. Но для тебя! Для тебя нет разницы, ребенок или старик, царапина или сломанная шея. Ты забираешь всех!
– Всех, чье время пришло. Ты знаешь это, мой ненаглядный.
– Но не сейчас.
– Ты же видишь, – Богиня оборачивается, указывая взглядом на детскую кроватку, – она угасает. Огонь ее жизни почти иссяк.
– Она будет жить! Не стоит забирать человека только из-за того, что он слаб.
– Слабый порождает еще более слабого.
– У нее есть время, чтобы стать сильной.
– Ты сам не веришь в свои слова.
– Я здесь не для того, чтобы верить, а чтобы воплощать!
– Люди слепы, – ее голос тих. – Зачем ты помогаешь им?
– Я не делю носителей жизни на своих и чужих. Я помогаю тому, кто в этом нуждается.
– Знаю, – она тяжело вздыхает. – Ты истинно следуешь своему пути.
– Так не стой на нем.
Многоликая устала спорить. Слишком упрямым был ее любимец. Сейчас она уступит.
– Эта девочка будет моей! – твердо уверила Богиня, постепенно растворяясь в пространстве туманной дымкой, забирая с собой холод. Последнее слово всегда за ней, но не в этот раз.
– Все мы в конце своего пути приходим к тебе, – шепнул мужчина, а лицо Многоликой осветила тень улыбки.
Богиня ушла, и Темный вздохнул спокойнее. Все его существо трепетало перед ее силой и мощью. Если сейчас у него получилось отстоять эту маленькую жизнь, значит, у девочки есть шанс. Он отдалил ее встречу с Богиней, осталось победить болезнь. Еще раз глубоко вдохнув и медленно выдохнув, он настроился на непростую работу. Обратив все свое внимание на ребенка, Темный готов был действовать.
Внутренним взором он видит ту заразу, что вцепилась в тело ребенка, и то, насколько глубоко она его поразила. Девочка укрыта одеялом, но хватает и одного взгляда на лежащие поверх него руки. По коже, покрытой уродливыми струпьями, змеятся вены, но они не синего, а черного цвета и слишком сильно выступают сквозь кожу, будто это натруженные руки каменщика, а не маленького ребенка. Кожа сухая и слишком бледная. В области глаз большие темные круги, будто девочка не спала уже долгое время, но, судя по всему, она только и делает, что спит. Организм слишком ослаб, чтобы поддерживать себя в бодрствующем состоянии. Темный видит, с каким трудом продолжает свою работу маленькое сердечко,
