Барнелу казалось, что его сердце, которое только что билось с невыносимой скоростью, вдруг остановилось. Он был готов кричать, как совсем недавно кричала его любимая, но не мог издать и звука. Жестокий сон превратился в жестокую реальность, от которой не скроешься пробуждением.
Мужчина медленно переводит взгляд на постель и видит свою малышку… их малышку. Казалось, он должен видеть закрытые глаза, бледную кожу и безмятежное выражение лица, но перед его взором предстают печальные зеленые глаза и потрескавшееся, истекающее кровью лицо. А в ушах звучат последние слова: «Я люблю тебя, папочка. Очень люблю…»
Как же трудно поверить в это. Ведь буквально вчера все было хорошо. Он сидел рядом. Слушал спокойное дыхание. Думал о будущем. Думал о том, что у них все наладится. Что они вновь будут прекрасной семьей. Он же столько хотел сделать! Столько всего! Так почему же? Почему ее ни стало? Почему ее отняли?
– Барнел! Ты же сказал, что все будет хорошо! – женщину трясет, но она находит в себе силы подняться и подойти к супругу. – Ты сказал, что нам помогут! Сказал, что беспокоиться не о чем! Сказал, что опасность миновала и все наладится!
Она бьет его кулачками в грудь, желая донести всю ту боль, что сейчас испытывает. Бросает гневные слова, обвиняя во лжи. Хочет утопить в горе, чтобы и ему, стоящему без движения, стало плохо. Но хуже становится лишь ей. Она больше не в силах стоять, поэтому падает на колени, громко рыдая.
– Почему?! Почему-почему-почему?! – повторяет она, словно в бреду. – Сильвия! За что? – завывания матери, потерявшей свое дитя, становятся только сильнее.
Барнел растерянно смотрит на возлюбленную, которая сидит в его ногах. Хочет сказать хоть… хоть что-то… но слова не идут. Никакие слова не смогут вернуть утраченного. Он присаживается рядом и хочет обнять, но замирает, так как Алисия резко вскидывает голову, переставая рыдать. Ее слезы в одно мгновение высыхают.
– Я знаю, что делать! – ее глаза – глаза безумца, а широкая улыбка искажает красивые черты лица. – Милый, нашей девочке еще можно помочь! – говоря это, она на четвереньках подползает к постели.
– Какая же я глупая! Еще ведь не поздно! Да! – она посмеивается после каждой фразы. – Нужно помочь ей задышать. Просто заставить сделать вдох! Детка, – обращается она к ребенку. – Я знаю, ты еще здесь… с нами, – Алисия хватает девочку за воротник белой ночной рубашки и встряхивает, но ничего не происходит.
На миг в глазах обезумевшей женщины появляется непонимание. Как же так? Почему ничего не получается? Но эти мысли, полные искренней озадаченности, быстро сменяются злобой.
– Сильвия! – вдруг кричит женщина. – Как ты себя ведешь! Почему не слушаешься маму?! Разве я тебя этому учила? Живо просыпайся! – она бьет ребенка по лицу, но снова ничего. – Я сказала: просыпайся! Что ты себе позволяешь! – удары следуют один за другим, казалось, им не будет конца.
Но внезапно
