глаза страшно. А вдруг опять начнётся эта невыносимая круговерть? Решив, что спешить не нужно, Йоле просто лежала и слушала, сжимая игрушку в руке. Слушала щелчки аппаратов в долгожданной тишине и думала. Так это была смерть? Она очень хорошо запомнила произошедшее во сне или по ту сторону. Прикосновение отца и бабушки, их слова, улыбки – были настоящие. Всё было слишком натуральным, чтобы быть просто сном. Если всё так, как она видела, то умирать совсем не страшно, а в её случае даже приятно и очень желанно, вдруг оказаться вместе с родными людьми. Она действительно слишком устала, чтобы ещё чего-то кроме покоя хотеть, или чему-то сопротивляться. Довериться тому, кто любит? Откуда они могут знать, что её кто-то ещё может любить? У неё же никого здесь не осталось. Кому довериться? Вельдену? Чушь! Он в далёком прошлом и вряд ли любил её даже тогда, скорее минутное наваждение или желание достичь недосягаемого, растянувшееся на четыре года. Прошло столько лет, но она-то его не забыла. А вдруг и он тоже?.. Но они же его совсем не знали, как, впрочем, и она сама. А вдруг оттуда, с той стороны виднее? Ладно, потом разберёмся. Йоле решила пока плыть по течению, не заморачиваясь на прошлых чувствах и эзотерике.
Кто-то опять тихо подошёл к кровати, и началось мучение по новой, хоть без боли и то ладно. Чувствовала сейчас себя как манекен – тренажёр Адольф на кафедре пропедевтики внутренних болезней у студентов на зачёте. Сердце слушали в два стетоскопа в полной тишине. Потом поочереди проверяли пульс, слушали лёгкие. Ощупывали живот. Проверяли рефлексы. Руки одного врача были обычными, но другого… Что-то знакомое было в их прикосновениях, очень горячие и…
– Эрнст Генрихович, шумы практически исчезли, и в камерах, и в магистральных сосудах, это просто невероятно! – голос явно раньше слышала, но чей не узнала. – Ваш профессор – гений! Я должен всё подробно записать, это ведь спасёт столько жизней при минимальных затратах! Потрясающе!
– Погодите радоваться, давайте сначала сделаем УЗИ, Доплера и фон, а с МРТ погодим до получения результатов, не зачем лишний раз беспокоить пациента. ЭКГ – хорошее, адекватно состоянию, – спокойно ответил голос, который мог принадлежать только…
– Эрик, Вельден? Значит, это и вправду ты? – забыв, что осмотры производятся при ярком освещении, распахнула глаза и опять была наказана за это. На этот раз приступом боли и тошноты скрутило так, что пришлось потерять сознание. Очнулась от резкого запаха нашатыря и настойчивой просьбы:
– Йолечка, Солнышко, пожалуйста, очнись. Только глаза не открывай пока. Это я, всё будет хорошо. Ну же, Мышка, хватит нас уже до тремора во всём теле доводить. А то окажешься в компании врачей с кондрашкой.
– Мне очень плохо и больно. Пить хочу, – её приподняли те же горячие руки и поднесли не трубку, а стакан. Йоле сделала несколько глотков, захлёбываясь, но вцепившись зубами в стекло, чтобы не забрали такую вкусную и сладкую воду.
– Тихонько, не спеши, а то стакан проглотишь. Всё скоро пройдёт. Я рядом. Сейчас
