словно понимающе отвечала бредущая позади корова, тяжело дышала старику в спину и выпускала из ноздрей клубы пара.
– Вот и я говорю, пожила бы ещё годик-другой, а? И тебя ведь дюже жаль.
– Му-у-у, – монотонно вторила Анастасия.
– Ты только, Настенька, не бойся, – продолжал извиняться старик. – Егор – мужик хороший, сильный. Он у нас конюх. Не бойся, не больно ударит, с одного раза порешит, не почуешь. Он умеет. Ты прости, что не я, а чужой. Я уж слабый для этого. Да и рука у меня на тебя не подымется.
Так и шли они. Старик тихо бормотал что-то, то и дело оборачиваясь к корове, а она понуро качала головой и осторожно переступала сзади, изредка помыкивая в ответ.
Дошли до поскотины. Егор уже ждал с длинным колуном в руках, опираясь на него, как на посох.
– Привет, батя!
– Здравствуй, Егор. Вот… привёл.
– Угу.
– Чтоб не маялась – сможешь?
– Угу. Плёвое дело! Видно, что слаба.
– Ты уж не оплошай, Егор, – жалобно попросил Михеич и тоскливо поглядел на корову.
А Анастасия, до настоящего времени безучастно, безропотно ковылявшая вслед за стариком, теперь насторожённо оглядывалась по сторонам, тревожно нюхала то воздух, то утоптанный снег, пахнущий кровью после недавнего забоя. Нервно и испуганно косила выпученными глазами на собравшуюся невдалеке большую свору бездомных одичавших собак – завсегдатаев кровавого пиршества, которые уже сейчас жадно глядели на неё, облизывались и нетерпеливо урчали.
Конюх и Михеич не успели заметить той перемены, которая произошла с Анастасией. Она вдруг вся напряглась и часто задышала, переступая копытами по хрустящему промёрзшему снегу. А когда Егор уже было взялся левой рукой за рог, чтобы для удобства заломить корове голову, она вдруг резко рванулась в сторону и (откуда только сила взялась!) опрометью поскакала прочь с поскотины, в сторону леса.
Разом ощетинившаяся свора собак тут же кинулась в погоню, стремглав промчавшись мимо ошарашенного Михеича и упавшего на снег Егора.
– Да что же это, а! – выдохнулось у старика. – Настенька! На-стя-а!
– Да не волнуйся, батя. Нагоним мы твою корову, надолго её никак не хватит. И что только с ней такое случилось?! Как вожжа под хвост попала! А ты говорил, помрёт, не сегодня, так завтра. Присядь пока здесь на бревно. Пойду, лошадь запрягу.
А собаки гнали и гнали Анастасию по лесной дороге. То и дело подскакивали и в хищном азарте хватали её зубами за ноги, за бока. Она спешно, на бегу отлягивалась от них, норовила боднуть самую нахальную и всё бежала из последних сил, с беспросветным отчаянием в глазах. Временами иступлённо взмыкивала на всю округу, перебивая ошалелый лай собак.
Надсадно, шумно дыша, Анастасия вразнобой, почти бессознательно перебирала ногами, с усилием отталкиваясь от накатанного снега дороги, держа на отлёте тощий жгут хвоста с метёлкой на конце. В налитых кровью глазах стоял ужас загнанного обречённого животного.
