не говоря уже о курином помете. Нерешительно оглянувшись в сторону площади, где все еще выли и крякали сирены автомобильной сигнализации и кричали что-то неразборчивое людские голоса, Лялькин побрел в направлении дома. У него за спиной в ночном небе разрастался подсвеченный луной столб дыма, у основания которого мигали, то появляясь над крышами домов, то вновь исчезая из вида, мутно-оранжевые вспышки. Было непонятно, почему не едут пожарные, но Александр Иванович не стал ломать голову в поисках ответа на этот вопрос: отсутствие в зоне бедствия спасателей было, увы, не самым странным из того, что творилось вокруг.
Вскоре он поравнялся с расположенным на другой стороне улицы зданием УВД и убедился в том, что необъяснимые явления продолжаются. Ворота, ведущие во двор управления, были распахнуты настежь, а перед ними, перегородив всю проезжую часть, вкривь и вкось стояли все имеющиеся в распоряжении местных стражей порядка автомобили: два «уазика», микроавтобус той же марки, за форму кузова именуемый в народе «батоном», и служебная «Лада» начальника полиции подполковника Горелова. Все они стояли на спущенных, распластавшихся по асфальту резиновыми блинами шинах; дверцы были открыты, а вокруг, тоскливо матерясь и зачем-то пристально глядя под ноги, бродили водители в полицейской форме. Они явно были не в духе; не желая стать козлом отпущения и провести остаток ночи в «обезьяннике», а потом еще полдня отвечать на дурацкие, с подковыркой, вопросы, Лялькин снова сошел на обочину и, держась в тени, миновал опасное место.
Чтобы попасть домой, нужно было перейти улицу. Делая это, Александр Иванович смотрел не под ноги, а налево, где по-прежнему бродили, раздраженно пиная воздух, обозленные полицейские водители. Тут-то его и подстерегла очередная неприятность, которая, впрочем, сразу многое объяснила: Лялькин наступил на что-то острое – судя по ощущению, на гвоздь. Проклятая железяка проткнула тонкую подошву левой туфли и впилась в плоть – по счастью, неглубоко, ибо, почувствовав укол, Лялькин успел вовремя остановиться, не надавив на гвоздь всем своим весом. Шипя от боли, травмированный поэт запрыгал на одной ноге и почти сразу напоролся на второй гвоздь, который, к счастью, застрял в подошве, не пробив ее насквозь. Осторожно наступив на носок раненой ноги, Лялькин шаркнул подошвой по асфальту, и застрявшая в ней железка со звоном упрыгала в темноту. Тогда Александр Иванович снова принял позу цапли и, дотянувшись рукой, шипя сквозь зубы, выдернул гвоздь из левой ступни.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не один, а целых два гвоздя, скрученных друг с другом таким манером, что получился опирающийся на три растопыренных ножки, направленный вверх острый стальной шип. Шляпки гвоздей были скушены клещами; таким образом, получившийся предмет имел целых четыре острия и представлял серьезную угрозу для автомобильных покрышек, как ни брось его на дорогу.
Чувствуя, что начинает прозревать, Лялькин присел на корточки, включил встроенный в корпус телефона светодиодный
