лишь в более или менее отдаленном будущем; между тем солдаты нам нужны теперь». Не говоря о том, что привлечение инородцев в пехоту, а не в кавалерию «вызовет среди них большое неудовольствие», их боевая ценность у многих строевых командиров вызывала сомнения: «Большинство инородцев, несмотря на свою воинственность, упорством в бою не отличается и заменить русских солдат не может»[291].
На этом завершилась длившаяся много десятилетий вялотекущая эпопея с привлечением нерусских народов империи к военной службе. Фактически за весь период самодержавие не совершило в этой сфере ни одного решительного шага. Напротив, оно всегда отступало перед сопротивлением инородцев, предпочитая снова и снова усиливать нажим на уже свыкшиеся с военной повинностью этносы. Ясное осознание того, что «до сей поры почитавшаяся неисчерпаемой» людская сила России оказалась исчерпанной, пришло слишком поздно.
Частичной компенсацией отсутствия нормального регулярного призыва в национальных регионах вплоть до крушения империи являлось формирование национальных частей, комплектуемых чаще всего на добровольческих началах или по договорам правительства с представителями этносов (обществами, комитетами), которым делегировалась вербовка или призыв рекрутов и участие в организации воинских частей. Исторический опыт таких формирований в Русской армии уже имелся, хотя нельзя сказать, чтобы в войнах России они сыграли сколько-нибудь значительную роль. В 1874 г. они были прописаны в законе – Уставе о всеобщей воинской обязанности, согласно которому состав сухопутных войск включал в себя: армию, пополняемую ежегодными наборами, запас, казачьи войска и «войска, образуемые из инородцев»[292].
Уже в начале Первой мировой войны в прифронтовой зоне, где проживало нерусское население, стали формироваться национальные дружины, батальоны, полки. С самого начала войны существовало пять армянских добровольческих дружин (еще две были расформированы, не вступив в бой), которые активно применялись в боях на Кавказском фронте против турок. Всего через добровольческие дружины прошло до 10 тыс. армян[293]. Из грузин было сформировано две добровольческие бригады, в марте 1916 г. развернутые в одноименный полк. В конце октября также был сформирован Грузинский конный полк. Из горских народов Северного Кавказа и азербайджанских татар была сформирована Кавказская туземная конная дивизия, более известная как Дикая дивизия. В составе Русской армии существовал также польский легион, развернутый в 1917 г. в стрелковую дивизию, а затем – в корпус. Кроме перечисленных крупных частей и соединений формировались также и мелкие – дружины, отряды, роты – из кавказских греков, айсоров и др. Помимо этого, в течение войны был создан ряд соединений, укомплектованных военнопленными-славянами (чехами, словаками, сербами).
Наиболее многочисленными национальными частями в Русской армии были латышские стрелковые полки, с 1915 г. активно участвовавшие в боях на территории Латвии, в боях за Ригу.
Цит. по:
ПСЗРИ. Собр. 2. Т. 49 (1874). Ч. 1. № 52983.
Национальный вопрос и этнические воинские формирования. С. 129.
