плечи с кровавыми ранами из оббитого рыжего кирпича. Таращится пустыми окнами с остатками прогнившей в щепки древесины рам. Эти стены хранят царапины пуль после немецких обстрелов. Если постараться, можно увидеть и остатки фресок на потолках и стенах, но внутрь заходить опасно – неизвестно, понравится ли это старым руинам.
Около костела задерживаемся ненадолго. Он завораживает своими размерами и пугает отрешённостью, седой молчаливой старостью, хранящей чужие тайны и свидетельства судеб. Печально вздыхает, зажатый со всех сторон кривобокими курятниками, так неуместно портящими его величие.
А дальше снова деревянные дома, сараи и липы.
И вдруг привычный шум деревенской улицы вспаривает знакомая мелодия. Кто-то включил магнитофон, выставив его на отлив окна. Куры с петухами замирают, коров больше не слышно и только мелодичный голос Анны Герман разносится тонкой шалью по округе. Мама замедляет шаг и вскоре останавливается. На её глаза наворачиваются слёзы.
Мы садимся на лавочку, спрятанную тут же, у куста шиповника, и молча слушаем песню. Я не осмеливаюсь нарушать тишину глупыми вопросами. А потом мама начинает рассказывать.
Это случилось за несколько лет до моего рождения. Она вернулась из шумного города в родную деревню и встретила его. Вот так неожиданно: в городе столько людей, а любовь нашла в родной деревне. И главное, знакомы-то были с детства, вместе катались с высоких снежных горок, ходили в лес и гоняли коров. А вот прошло время, выросли, изменились и посмотрели друг на друга иными глазами.
В тот самый год как раз вышла новая песня Анны Герман. Про эти сады пели на каждом углу – настолько мелодия западала в душу.
И их любовь расцветала вместе с садами из песни.
Они встречались, целовались и шептали признания. Казалось, что таких чувств не бывает в жизни, только в кино. Строили планы и мечтали о долгой, счастливой жизни.
Вскоре ему пришлось уехать. Обещал не надолго. Но не вернулся.
Как в песне: его увела другая. Но не женщина, смерть.
Он погиб.
Мама смолкла и затихла. Я физически ощущала, как сильно заныло сердце в её груди. У меня самой противно защипало в горле, отдавая на языке металлическим привкусом. Я не стала расспрашивать о подробностях. Мы просто встали и пошли назад, к началу деревни, на автобусную остановку.
Летний тёплый ветер шуршал липовой листвой, унося сладкий аромат далеко за пределы деревни. Где-то кудахтали куры и мычали коровы. Но всё это заглушала плотная пелена тоски, которая исходила из маминого сердца и накрывала с головой и её, и меня.
Я посмотрела на мрачный доминиканский костёл и подумала: истории судеб хранятся не только в нём.
Рассказ актера
Алеся Турбан (ник в инстаграм @alesiaturban)
Съёмки фильма «Любовь и голуби» помню, как
