Леонтий не захотел отдать Анну матери.
О том, как уже после смерти Леонтия, Нина приехала в страну, надеясь найти и забрать дочь.
О том, что брызжущий злобой на всех, Иван, дядя Анны, сделал все, что бы женщина так и не встретилась с дочерью.
О том, как Ванда пыталась отговорить Анну от поездки к дяде, дав почитать письма, в которых тот издевался над Ниной и называл ее "буржуйской подстилкой".
О том, как Анна уехала из Грузии.
О том, как все тот же Иван, совсем недавно, буквально несколько лет тому, прислал Ванде письмо с адресом Нины.
Ванда хранила эти пожелтевшие листки бумаги в ветхом, почти рассыпающемся конверте. Она все надеялась, что рано или поздно Анна захочет найти мать. Но Анна не вспоминала о матери, и письмо продолжало лежать в книге, засунутой на верхнюю полку секретера.
Регина знала и помнила почти все.
И обо всем рассказала Сергею в ту ночь, когда вернулась из Рабочего Города.
Но девушка не перебивала Ванду, впитывала каждое слово и изредка посматривала на Сергея, словно желая понять, как он относится ко всем этим откровениям, которые только подтверждают ее слова.
Ванда умолкла, закончив свой рассказ, и вопросительно смотрела на Регину.
Девушка крутила в пальцах уже дано опустевшую чашку:
– Ну чего же Вы хотите от меня, тётя Ванда? Чтобы я убедила Анну начать поиски матери? – Ванда недовольно поморщилась, услышав, что Регина назвала свою мать по имени:– Так это не в моих силах, да и честно говоря, особого желания у меня нет.
– Ну что ты, Регина, я вовсе не это имела в виду.
– А что тогда?
– Может, ты захочешь найти бабушку, познакомиться с ней.
– Я подумаю об этом, но пока я не готова искать новых родственников.
Ванда снова вздохнула:
– Ну что ж, тебе решать и тебе жить.
– Вот именно, мне, – Регина снова насупилась.
– А почему ты маму Анной называешь?– в глазах Ванды сверкнуло любопытство.
– Не называла… раньше… а в последнюю нашу встречу подумала, что нет и никогда у меня не было мамы. Была и есть женщина, которая меня родила, родительница, и это все. Так что не осуждайте меня, тётя Ванда. Это не моя вина, а моя беда. Думаю, Вы понимаете, о чем я.
Ванда кивала головой в такт своим мыслям:
– Я понимаю, Регина. И не осуждаю.
За окном давно была глубокая ночь. Все, что было нужно, было сказано. Настало время прощаться.
Регина обняла Александру, и Ванда с ревностью заметила, как в глазах обеих женщин сверкнул огонек любви и взаимопонимания.
Сергей кивнул всем, кто оставался сидеть за столом, и вскоре пара уже ехала домой.
Вся дорога прошла в молчании.
Регина смотрела в окно, за которым блистал огнями ночной город, напряженно морщила лоб и о чем-то думала.
Зайдя в квартиру, девушка рухнула в кресло:
– Сережа,
