наверное, хотели бы дожить до возраста приблизительно восьмидесяти лет и однажды утром просто не проснуться, сохранив при этом ясную голову и достаточно подвижные конечности. Впрочем, умереть такой смертью посчастливится многим. Но некоторых людей гораздо раньше вырывают из жизни несчастные случаи и серьезные заболевания, а в худшем случае – насильственные преступления.
БЕЗ СМЕРТИ НЕТ ЖИЗНИ, А БЕЗ ЖИЗНИ НЕТ СМЕРТИ.
Эти мысли не влияют на мою повседневную деятельность, потому что, с одной стороны, я не знаком с мертвыми, которые лежат передо мной, а с другой стороны, точно знаю, что не могу вернуть их к жизни. Чужие судьбы не должны затрагивать мою жизнь вне секционного зала, места преступления и зала суда. Все, что я могу сделать, – это помочь осудить виновного в убийстве, открыть близким правду, осуществить правосудие.
Я не чувствую отвращения к своей работе: можно привыкнуть к самым разнообразным состояниям трупов. Запахи, которые остаются на волосах и одежде и порой чувствуются даже дома, вскоре становятся частью рутины. Чтобы избавиться от них, существуют стиральные машины и теплый душ. По запаху я даже могу примерно понять, как выглядит труп или в каком состоянии он находится.
В любом случае не стоит заходить в секционный зал с ментоловой пастой под носом или жевательной резинкой во рту. Во-первых, трупный запах просачивается сквозь этот барьер, что только усугубляет ситуацию. Во-вторых, мозг запоминает два этих аромата в сочетании, и через несколько недель может случиться так, что во время жевания резинки в носу начнет ощущаться трупный запах.
Распространено заблуждение, что коллеги, работающие в сфере криминалистики, прибегают к подобным средствам на месте преступления. Так в фильме «Молчание ягнят» трое полицейских перед расследованием пафосно размазывают под носом ментоловую пасту, чтобы потом все же испытать отвращение от запаха гниения.
Моя любовь к профессии изо дня в день подогревает интерес к делу. Ни за что на свете я бы не отказался от своих коллег, специальности и такой рабочей обстановки.
В Германии с юридической точки зрения не существует определения смерти. Тем не менее в Законе о трансплантации (TPG) Федеративной Республики Германии можно найти некоторые зацепки.
Так, пункт 2 раздела 1 параграфа 3 гласит: «[…] смерть донора органа или ткани определяется по правилам, которые соответствуют текущему уровню знаний в медицинской науке […]». В пункте 2 раздела 2 параграфа 3 более подробно рассматривается этот аспект: «Изъятие органов или тканей не допускается, если […] не установлено окончательное, невосстановимое нарушение общей функции головного мозга, мозжечка и ствола головного мозга согласно процедурным правилам, соответствующим уровню знаний медицинской науки».
Согласно Закону о трансплантации, общая судебная практика ссылается на смерть мозга. Когда дело касается пересадки органов, смерть должна быть констатирована одним или двумя врачами, а также в свидетельстве о смерти должны быть указаны ее точное время и место. Кроме того, медик,
