тебе фрау Линдер?
– Наверное, мне должно быть стыдно, что я не помогал ей в великой борьбе с тоталитаризмом. Но я только шесть или семь лет назад узнал, что жил при тоталитаризме, а в то время мы и слов таких не знали в нашей сибирской глуши.
– Она больше нас заслужила жить im gelobtes Land7. Ей обидно: она страдала, а мы приехали и будем жить, как она.
– Но она победила. На мой вкус, надо жить со своей победой, а не бежать от неё.
К полудню потеплело. Как-то совершенно случайно вышли мы из аллеи на магистральную дорогу, которая вела к воротам со шлагбаумом: через них мы въехали вчера в лагерь. Полюбопытствовав, доехали до шлагбаума и слева на стене будки прочитали: «Grenzeübergangslager Osnabrück-Bramsche»8.
Справа против будки через дорогу росли ели, перед ними стояли фонари под старину, с крышками наверху. Под ними стояло несколько скамеек.
Дальше шли административные дома: двадцать третий, двадцать четвёртый, двадцать пятый, перед ними развалившимися на все стороны розетками тянулись кусты барбариса с алыми ягодами. Но вот уже и на обед пора. Та же злая старушка: «Ну что вы опять столы сдвинули! Неужели нельзя аккуратней!». Сказать ей, что я не муха, чтобы над столами летать? Нет, промолчу. Пусть думает, что мы «ничего не понимэ».
Опять полный зал. Опять полчаса в очереди. На обед тарелка тушёного картофеля и кусок жареной рыбы. Всё это в небольшом количестве бульона или подливки и называется Eintopfgericht. В общем два в одном – и первое и второе блюдо. На десерт апельсин.
– Ты наелся, – спросила Лиза.
– Как ни странно, да. А ты?
– Я тоже.
У выхода, как и утром сидели кошки, только их уже было больше – штук семь.
– Ах, надо было им хлебца вынести, – сказала Лиза.
– Вы разве не читали предупреждения? – спросила вышедшая вслед за нами женщина в очках. – Пойдёмте, я вам покажу.
Мы пришли к газону, на краю которого стояло два или три маленьких домика. Стоявшая рядом с ними табличка предупреждала: «Об этих Кошек заботятся. Прозьба не кормить!».
– Что они тут делают? – спросила Лиза.
– Мышей ловят и кротов. Вы видели на газонах кучки земли? Это кроты. Убивать их нельзя, а с «этих Кошек» какой спрос?
Мы продолжили обход лагеря. Прошли вдоль забора с колючей проволокой поверху. Зачем колючая проволока? Не тюрьма ведь, а мы не заключённые, бежать не собираемся. Наверное, привычка. Вдоль забора – живая изгородь. Деревья наполовину голые. Торчат засохшие ветки. Трое служащих аккуратно их обрезают. Вдруг мимо нас проехал тракторишко с прицепным устройством. Направился к работающим. Остановился против кучи обрезанных веток. Двигатель взвыл, рабочие стали бросать ветки в бункер, от которого отходила труба, как выгрузной жёлоб у комбайна. Один рабочий встал у него с полиэтиленовым мешком, и в него ударила струя измельчённой древесины. Мешок наполнился, и рабочий каким-то приспособлением запечатал его. Поехали дальше и операция повторилась. Молодцы немцы – у них ничего не теряется. А у нас сколько веток просто вывозится на помойку и гниёт годами.
В хвалёной стране (нем.)
Лагерь перехода границы Оснабрюк-Брамше
