мне просто надо найти способ заставить Оливию поверить, что я в состоянии выпутать нас обоих из этой заварушки. Может быть, тогда…
5
Оливия
Не могу вспомнить, как называется то, что я ем. Название какое-то чудное, экзотическое, иностранное. Я такого раньше не слышала. Меня интересует только одно – что это цыпленок. Я люблю курятину. А это великолепная курятина. Вкусовые пупырышки у меня работают как надо, так что в ощущениях я уверена. Но вкуса не чувствую. Или просто не могу получить удовольствие от еды. Мой разум и мое сердце слишком перегружены проблемами, чтобы наслаждаться хоть чем-то.
Что я натворила? Не только сделала то, чего делать не следовало – связалась с очередным плохим парнем, – так еще нашла такого, у которого на самом деле страшное прошлое. Он опасен не только для моего сердца, он вообще опасен.
Вопрос о том, чтобы сбежать, на этом этапе уже не стоит. Определенно. Это рискованно. Ну, не для моего физического благополучия. Так будет спокойнее для моего сердца. Но опять же, может, и нет. Даже после всего, что было, я не знаю, как понимать Кэша. Иногда он такой милый, искренний и…
Он обращается со мной так, будто я для него нечто важное. Говорит со мной, будто я особенная. Не такая, как те, кого можно поматросить и бросить, что для Кэша привычно. Кажется, он меня ценит – оберегает меня и мое счастье. Только… я.
Я и раньше заставляла себя верить в то, чего на самом деле не было. С одной стороны, я знаю наверняка, это можно не проверять; знаю благодаря большому опыту, что́ эти дикари делают с такими девчонками, как я. Но с другой стороны, что-то подталкивает меня пойти на риск. Голос, какого я прежде не слышала, который, кажется, доносится из самой глубины моей души, говорит, что Кэш другой.
Вопрос: что делать? Что делать, что делать? Всегда один и тот же. И насколько сложнее ответить на него, когда решение только за мной, когда я должна сделать шаг, трудный шаг.
Но прямо сейчас обстоятельства диктуют мне выбор. Я связана. По крайней мере, на данный момент. Мне надо держаться за Кэша, пока не закончатся все эти бандитские разборки, что, надеюсь, случится вскоре. А потом нужно будет решаться. Только тогда я смогу думать.
Покончив с едой, я встаю и начинаю беспокойно ходить по комнате. Мне не нравится, что нет телефона, тяжело оставаться в неведении. Как страшно не знать, увижу ли я Кэша снова, останется ли Марисса живой и невредимой, не заберется ли в мой дом через распахнутую дверь енот и не разорвет ли в клочья все, что там есть.
Да, в голову лезут всякие нелепости. Но больше всего меня беспокоит входная дверь: не осталась ли она открытой. Как испорченная пластинка, мысль возвращается к одному и тому же снова и снова.
Я почти уверена, что дверь мы закрыли. То есть я была несколько рассеянна. Мягко говоря. Может быть, Кэш запер ее, а я просто не заострила на этом внимания. Может, я сама закрыла ее по привычке и просто не помню. Или, может быть, никто из нас этого не сделал, и теперь все мое имущество едет в тележке какого-нибудь бездомного. Кто знает?
