себя здесь дома, хотя воспоминаний, казалось бы, угасших много пришло, когда на землю предков вернулась.
– Правда дома себя тут не чувствуешь? Выросла здесь всё-таки.
– Выросла – это да, но мой дом давно уже в Петербурге, и я сейчас скучаю по этому городу. Как ограничения снимут, поеду домой. Карантин – возможность перезагрузиться, и я рада, что вышло именно так. А ты хочешь остаться на ПМЖ в деревне?
– Вряд ли. Это сейчас у меня жилья в городе нет – вот и езжу туда-сюда. А как будет возможность, уеду. Хотя меня тянет в деревню, как и тебя в город, если долго не был.
Они прошли почти всю деревню и подошли к трём липам, высаженным в ряд. Надо же, и здесь липы… Не задумывалась, не обращала раньше внимание, что это такое распространённое в Рамешках дерево. На этом месте когда-то стоял дом бабушки и мамы, но сама Алеся в Рамешках никогда не жила. Бывала в школьные годы часто, но бывать – совсем не то же, что жить постоянно. Отсюда до северного края деревни рукой подать. А там, за околицей, гора Жуковка. С неё в мамином детстве, в шестидесятые годы, дети на лыжах и санках катались.
– Витя, а где же люди? – спросила Алеся, когда дошли до крайнего дома, откуда открывалась панорама Жуковки и брошенных совхозных полей, зарастающих лесом. – Пока мы прошли по Рамешкам из конца в конец, я заметила машин десять, если не больше. Дачники здесь самоизоляцию пережидают, но по улицам не ходят.
– А все, наверное, в телефонах сидят – и родители, и дети. Пойдём на Заречину – может, там кого увидим.
На Заречине действительно встретили живую душу. Точнее, целых четыре живые души: пожилую женщину лет семидесяти, даму средних лет, постарше Алеси, а ещё юношу и девочку-подростка. Оказалось, что это татарская семья из Москвы. Приехали в деревню, как и Алеся, в конце марта, с тех пор так здесь и живут. Познакомились, разговорились. Пожилая женщина представилась как Зоя Константиновна. А рядом с ней её невестка Ирина и внуки Тимур и Алина.
Алеся подумала, что вряд ли собеседницы на самом деле Зоя Константиновна и Ирина: люди из мусульманских народов, живущие в русском окружении, часто называют себя русскими именами. Вероятно, потому, что их истинные имена русские забывают или коверкают. Но как они представились, так и нужно называть. Это уважение к человеку.
– Живём здесь, как на необитаемом острове уже месяц. Дом на отшибе стоит, – сказала Ирина. – А вы тут давно?
– Я местный, – ответил Витя, – а Алеся тоже в марте из Питера приехала.
– А мы вот москвичи. Далеко, конечно, забрались. Зато тихо и спокойно.
– У вас в Москве вообще что-то невероятное с этой эпидемией творится, – заметила Алеся.
– Там без пропуска на улицу не выйдешь, а я спать не могу, если не погуляю, – ответила Зоя Константиновна. – Да и заразиться боюсь этим вирусом. В моём возрасте опасно.
– Скажите, может, вы знаете: мне вот бабая3 надо отвезти в поликлинику, на сердце жалуется. А можно пожилым
Бабай – дедушка
