с которыми вы будете жить, мусульмане. Первая заповедь их веры гласит: “Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его”. Не спорьте с ними. Поступайте с ними так, как мы поступали с евреями и с итальянцами. Уважайте их муфтиев и имамов так, как вы это делали по отношению к раввинам и к епископам. Проявляйте к церемониям, предписанным Кораном, и к мечетям ту же толерантность, что вы проявляли к религиям Моисея и Иисуса Христа. <…> Вы столкнетесь здесь с другими обычаями, чем в Европе, вам надо к ним привыкнуть. Эти народы иначе относятся к женщинам, чем мы, но во всех странах насильник считается чудовищем. Грабеж обогащает лишь немногих; он нас бесчестит; он уничтожает наши ресурсы; он превращает в наших врагов те народы, которые в наших интересах иметь друзьями»[67].
Клебер и сам следовал инструкции Бонапарта и того же требовал от подчиненных. Однако те в мусульманской стране продолжали вести себя так, как привыкли в Европе, где солдаты революционной армии относились к религиозным святыням подчеркнуто пренебрежительно и даже агрессивно. В своем ежедневном приказе от 10 июля Клебер отмечал:
«Генералу доложили, что многие французы ходят испражняться возле мечетей или кладбищ. Поскольку это явно противоречит нашему обещанию относиться с уважением к религии мусульман, командиры не должны позволять подчиненным поступать подобным образом, а патрули обязаны следить за тем, чтобы такое больше не повторялось»[68].
Совершали французские солдаты в отношении местных жителей и другие «эксцессы в ночное время»[69]. Особенно отличались своими бесчинствами сходившие на берег матросы французской эскадры. «Они, – образно пояснял Клебер в письме от 11 июля командующему флотом адмиралу Ф. П. Брюейсу, – не довольствуются тем, что рвут плоды, но рубят дерево под самый корень»[70]. И действительно, повседневные практики французских военнослужащих уже с первых дней оккупации рубили под корень и без того чахлое древо их взаимопонимания с мусульманским населением.
Уже 13 июля гарнизон был поднят по тревоге из-за произошедших почти одновременно двух чрезвычайных происшествий: один из канониров флота получил в городе от местного жителя удар саблей по голове и восемь ударов стилетом, а другой француз – слуга офицера – кем-то был сброшен в море[71]. Чем именно они заслужили такую немилость мусульман, официально не сообщалось. Однако уже 14 июля в ежедневном приказе по гарнизону Клебер объявил, что впредь будут караться смертью те, кто вторгается в гаремы, проникает, как вор, через ограду в дома мусульман, охотится с огнестрельным оружием на голубей внутри города, мешает верующим молиться в мечетях и совершать омовение в банях[72]. Подобный перечень, составленный, скорее всего, на основе опыта первых двух недель пребывания французов в Александрии, дает наглядное представление о характере некоторых из совершавшихся
Kléber en Égypte 1798–1800. T. 1. P. 114–115.
Ж. Б. Клебер – Н. Бонапарту, 9 июля 1798 г. – Ibid. P. 111.
Ibid. P. 115.
Ibid. P. 119–120.
Kléber en Égypte 1798–1800. T. 1. P. 124.
