сразу поняла, что она имеет в виду, и просто тянула время. Ведь чтобы ответить на ее вопрос, мне придется снова подумать о том дне, а я стараюсь не думать о нем никогда.
– В поезде со мной была только… – Но я не могу продолжать, потому что снова погружаюсь в ужасы того дня: в моих ушах звучат истошные крики, мои ноздри наполняет смрад разложения, меня мучает жажда, я ужасно слаба и едва могу дышать. – Там была…
– Зофья? Что с тобой?
Я опускаю глаза и вижу, что хлеб в моей руке трясется. Трясутся мои руки. «Мы сейчас не в вагоне для скота. Мы на улице. Мы не в лагере. Мы в Сосновце. Это не тот день. Это не тот день».
Железнодорожная станция в Биркенау – это спящее чудище, которое сторожит дверь в мою память. Если ткнуть его слишком сильно, оно проснется. Если оно проснется, то пожрет меня. Я медленно обхожу вокруг краев этого воспоминания. Даже его края – это ад.
– Там была пани Руфь, – договариваю я. – Старушка с длинными седыми волосами. Она ехала с нами. Она…
– А там были знакомые мужчины? – перебивает меня Гося, и теперь до меня доходит, почему она спрашивает, что имеет в виду: есть ли у нас друзья, содержавшиеся в мужской половине Биркенау и, возможно, видевшие Абека после того, как меня разлучили с ним?
Аптекарь. Аптекарь молился на стадионе и… Нет. Аптекарь погиб на том футбольном стадионе, напоминаю себе я. Еще до того, как нас загнали в поезд. Мне надо подумать о том, что происходило после того, как мы сошли с поезда, что происходило на платформе в тот последний день, в тот день, когда… Нет, нет, нет.
– Пан Цвайг, – выдавливаю я из себя. – Пан Цвайг, библиотекарь. Он был с нами. И тот тщедушный паренек из мясной лавки. Кажется, его звали Соломон.
Гося сжимает мою руку.
– Соломон Прагер?
– Да, Соломон Прагер. – Вспомнив его имя, я с трудом выцарапываюсь из того воспоминания.
– Он вернулся. Он жив. Мой зять видел его на прошлой неделе.
– В мясной лавке?
– Мясная лавка закрыта: теперь он работает батраком. Когда сегодня днем закончится моя смена, я разыщу его и спрошу, знает ли он что-то об Абеке.
– А можно мы найдем его сейчас? Давай пойдем прямо в эту минуту. – Я совсем позабыла про хлеб, про обед, про Диму, но Гося, словно извиняясь, качает головой.
– У меня есть только час на обед, и я не знаю, у кого работает Соломон, – это знает мой зять. Обещаю, что после работы я его найду.
– Тогда приходи ко мне на ужин, – неохотно предлагаю я. – Там буду я и… и еще один русский офицер. Дима помог мне. Теперь его перевели сюда.
Объясняясь, я чувствую, что краснею, но Гося и бровью не ведет. Должно быть, она слышала обо всяких отношениях.
– О, Зофья, как же здорово увидеть тебя снова. – Гося кладет ладони на мои щеки, а я на ее, и мы касаемся друг друга лбами. – Я приду к тебе сегодня вечером. Обещаю.
Она перечисляет несколько названий ближайших продуктовых магазинов, которые открыты и в которых к нам относятся
