словно россыпи звёзд, драгоценные украшения высочайшего ювелирного искусства, исполненные тонким изяществом поистине «золотых рук», блеском своим увлекающие куда-то в неведомое…
Тишина была всё же подтверждением тому, что дары эти заставляли себя уважать, хотя тронный зал и не такое видывал. Но мигом спустя прорезал тишину воглас восторга от одного лица, всегда всеми любимого. То был возглас Ламилии, выражавший не только восторг этому украшению, но и тому, от кого собирались преподносить его. Не могло не уловить это ближнее окружение, ибо молодой хан навёл неизгладимое впечатление на всех в этом тронном зале, но в особенности на прекрасную половину аристократии, что заставило ввергнуться в такое ревностное состояние другую половину той же аристократии.
Конечно же, конечно же, подвески из изумительного горного хрусталя преподносили сначала ей, самой младшей из семьи короля, да и сам церемониал требовал этого.
Аурик повернулся к Джэндэ и прошептал на языке нанголов: «Подарок старшей дочери преподнеси ты». У Джэндэ приподнялись нахмуренные, было брови в неподдельном удивлении таким приказом. «Представь – перед тобой отлично гарцующий мирабский скакун», – так же шёпотом молодой хан продолжил пояснять дальнейшее действие. Джэндэ едва кивнул. Он понял, отлично понял предстоящую тактику. Да он, Джэндэ, возрастом годящийся чуть ли не в отцы, так уважительно родственно относится к молодому хану как к брату, младшему брату, да и как к другу, юному другу.
Джэндэ брал изумительный подвесок из горного хрусталя с серебряного подноса, будто желанную невесту вёл в свою юрту, оборачивался словно важный павлин, распустивший изумительные крылья всевозможных цветов, и шёл таким же видом, что на лицах бывалых воинов чёрной гвардии, на этот раз исполнявших роль дипломатов, выразился вовсю лихой танец удивления, изумления. Разве, такое каждый день увидишь?
Никто из всей аристократии величественной Кранции не догадывался, не вникал в какой-либо смысл, кроме той, которой и преподносился этот подарок, второй по счёту. Суровое лицо Джэндэ расплывалось сейчас в такой умилительной улыбке, что на счастье всей нангольской делегации, он обращён был к ним спиной, а то воины чёрной гвардии, включая и самого хана Аурика, попадали бы со смеху в самом тронном зале, тем самым ввергнув в настоящий шок всю изысканную аристократию Кранции. Ох как тяжело пришлось бы возвращать нагольским воинам, этаким дипломатам, всю дипломатическую сосредоточенность.
О, мудрость, сама мудрость! И не более того. Приняв всё это, взглянула в глаза тому, который вознамерился выразить таким способом вот такое к ней отношение, но затем ответила…
«О, дочь, Алиния?!» – может так выразился безмолвный крик души короля, отразивший данный миг. Но лишь миг. Да, такое стоило увидеть.
Старшая дочь Алиния приложила правую ладонь к груди, совсем как благородный воин (но где, же, великолепие дамского кранцозского этикета?!) едва склонила голову
