на моём теле. В своём роде принц был опаснее любого огня – жестокий, нелюдимый и очень сильный физически, он мог стать настоящей угрозой, если сядет на трон. Конечно, ходили и другие слухи – например о том, что он очень хорош собой. Как бы то ни было, я не собиралась акцентировать на этом внимание: в конце концов, никакая внешность не компенсирует его злобы и дикости. Тем более, я знаю одну важную вещь о вайолинцах – к ним нельзя прикасаться.
В нашей культуре прикосновение к вайолинцам считается опасным для женщины, потому что у них мгновенно возникает желание близости, и они перестают держать себя в руках. Более того, это считается очень грязным и низким, женщина теряет уважение общества даже от минимального контакта с ними, вроде пожатия руки. Поэтому перед этой встречей я специально надела перчатки, чтобы исключить любой риск.
Собравшись с духом, я вышла из монаршего кабинета и пошла в придворную тюрьму, располагавшуюся под землёй. На меня всегда давило это место – было сложно находиться внутри холодного, мрачного помещения, лишённого всякой красоты и изящества. Но, несомненно, преступники должны находиться там, а не гулять по саду с розами.
Я миновала двери тюрьмы и уже собиралась подходить к камере, как вдруг услышала:
– Да я вам всем такие проблемы обеспечу! Я голыми руками оторву голову каждому из вас и вашей королеве, если прямо сейчас не увижу её, псы безродные!
– Заткнись, – Усталым голосом произнёс охранник.
Пусть формально Бахтияр оставался Его Высочеством, но по факту он был обычным заключённым, и к нему обращались без королевских почестей.
Увидев меня, охранник тут же поклонился:
– Ваше Величество…
– Где эта чёртова королева, да я её…
Я остановилась у двери, расправила плечи и приняв гордый, чопорный, истинно королевский вид, с достоинством произнесла:
– Продолжайте, Ваше Высочество, – Я надменно посмотрела ему в глаза.
И, увидев этого мужчину, обомлела: он был действительно чертовски хорош собой. Смуглая кожа, густые чёрные волосы, высокий рост и, чёрт подери, он был обнажённым по пояс, так что мускулатуру я тоже смогла оценить. Но больше всего поражали глаза: тёмно-карие, жёсткие, поистине звериные. Я испытала испуг, смешанный с чем-то, чего я не могла объяснить, но это точно был опаляющий огонь, будто из моего сна.
Поняв, что принц тоже молчит и смотрит мне в глаза уже несколько секунд, я, наконец, произнесла снова:
– Продолжайте. Так что Вы со мной сделаете?
– Я увезу тебя в свою страну и женюсь на тебе, – Произнёс он.
У меня будто отпала челюсть. Да как он смеет! И ещё хуже, что охранник был свидетелем моего позора!
– Как ты смеешь, жалкий, что ты себе позволяешь?! – Взревел охранник, – Ваше Величество… Вы хотите, чтобы я всыпал ему плетей?
– Когда я уйду – всенепременно, тридцать ударов плетью, – Произнесла я, отведя взгляд от Бахтияра, – А пока я бы не хотела рисковать
