не тайга. Обыкновенный смешанный лес с дубами да тополями, росшими, близко соседствуя с осинами и соснами. В конце концов, лошадь встрепенулась и заржала, остановившись и будто повторяя кучеру, что не желает ехать дальше.
– Эй, что там происходит?! – Лодзимеж, сидевший на своей скамье, что располагалась со стороны стены, за которой на лавке под открытым небом управлял повозкой кучер, громко стукнул по дереву и крикнул в окно.
– А ну вперед! Пошла! – кучер продолжал хлестать кобылу кнутом, отчего та, не прекращая, заливалась громким ржанием и поднималась на дыбы. Войцех смотрел на это через правое окно экипажа. Он не выходил, хотя увидеть картину полностью ему все еще не удавалось. Лошадь противилась и не хотела продолжать путь. То ли устала просто, то ли почуяла чего вдалеке. Ее поведение было непонятным для каждого из пассажиров каравана.
Неожиданно стал подниматься ветер. Еще несколько минут назад ясно светило солнце, уходившее за горизонт, а теперь, когда оно почти скрылось, сильные порывы воздуха пытались сдуть с ног и человека, и лошадь. Послышались завывания, будто вьюга надвигалась на дорогу, на которой стоял караван, однако было лето. Кобыла, шедшая в голове колонны, не на шутку перепугалась. Раздался вой откуда-то слева. Волки. В один момент лошадь снова поднялась на дыбы и заржала. Она ринулась вправо, стараясь уйти как можно дальше от свирепого хищника, и потащила экипаж за собой. Кучер, держа вожжи, едва сам не свалился со своего места, когда повозка в очередной раз подскочила на ухабе. Каким-то чудом кобыла выбирала те проходы между деревьями, где экипаж мог протиснуться, и он, опять же чудом, проезжал там, не задевая ни стволов, ни веток, которые лишь слегка хлестали по крыше оного. Внутри началась паника, а вторая лошадь, последовав примеру первой своей коллеги, ринулась за ней, утянутая вбок упряжью. Они старательно выбирали все те же пути – в тех проемах между древесными стволами, где мог проехать экипаж, уж точно могли проехать в полтора раза более узкие гужевые повозки.
Весь караван, трясясь, несся по лесным ухабам и болотным кочкам, пока, наконец, на одном из них экипаж не перевернулся. Кобыла, ставшая инициатором всей этой погони, едва не упала на землю, но вожжи со свистом лопнули, и она вихрем помчалась дальше по болотам. Другая же лошадь вынуждена была остановиться, но не смогла сделать это не в самый последний момент, а потому по инерции обе телеги со всей накопленной силой толкнули экипаж и въехали прямо в ноги коня. Тот заржал от боли и упал на мокрую болотистую почву.
Экипаж лежал на боку. Прямо перед ним – изувеченное лошадиное тело, а еще дальше – две перевернутых гужевых повозки. Кучер, что управлял экипажем, лежал теперь в двух метрах от оного, на животе и громко стонал. В самом же экипаже мужчины-пассажиры поднимались с пола, который по сути из себя сейчас представляла стенка уничтоженной кареты. Охранники Лодзимежа успели спрыгнуть с телег
