поставил под дуло начальника какого-то почтового отделения в Херефордшире, а его сообщник тем временем завладел двумя сотнями пенсий по старости. Триста фунтов – и это включая накопившиеся за пять или шесть лет проценты.
Пользоваться телефоном, находившимся на стене за лестницей, Виктор не хотел. Его могли подслушать. Никогда не знаешь, есть ли кто в доме или нет. Возле центра трудоустройства стояли две телефонные будки, обе были свободны. Виктор посмотрел, какие предлагались вакансии. Их было больше, чем говорила Джуди, однако наверняка, когда он подаст заявление, окажется, что либо места заняты, либо работа не та, что казалась. Одно объявление могло даже его устроить: «Требуются квалифицированные и малоквалифицированные металлисты и столяры для работы в цехе конторской мебели». У Алана он работал водителем в автомобильной компании. Дженнер уверенно управлялся с любыми машинами, умел делать картотечные шкафы, но что сказать, когда его спросят о прошлом опыте?
Виктор открыл дверь одной из телефонных будок. Справочников там не было, и когда он попытался позвонить, оказалось, что телефон не работает. В другой будке срезанная трубка лежала в металлической коробке для справочников. Виктор не мог этого понять. Должно быть, лицо его выражало недоумение, потому что, когда он вышел из будки, проходившая мимо женщина сказала:
– У нас тута, голубчик, вандалы похулюганили. Уж пару недель как.
Виктор нашел возмутительным, что такое варварство сходит людям с рук. Он собирался позвонить тете, но теперь подумал – зачем? Когда бы он ни приехал, она будет дома. Она никогда не выходит. Возможно, Норин уже закончила наводить чистоту на испещренный равиоли линолеум, но вполне могла все еще находиться в доме. Он не хотел возвращаться, пока она там.
Виктор пошел по Ганнерсбери-авеню – сесть в автобус ему не хватило духа. Мимо него проносился по пути в Хитроу густой, будто в часы пик, поток машин, хотя было только одиннадцать утра. Он подумал, каково было бы попытаться вести машину спустя десять лет. Этот район мать называла «аристократическим», но Виктор всегда считал его вычурным: нагромождение больших домов неотюдоровской застройки, кирпичные стены, украшенные деревянными балками, освинцованные окна с витражными стеклами. Быть может, район был бы не так уж плох, окажись он попросторнее, выдели строители каждому дому хотя бы по пол-акра земли, но вместо этого они стояли очень тесно. Почти все палисадники были украшены альпийскими горками, между ними поднимались дорожки к парадным дверям. Дом его тети был угловым, с дубовой, обитой гвоздями на средневековый манер парадной дверью и с увитым плющом гранитным валуном, поддерживающим крыльцо.
Мюриель Фарадей вышла замуж поздно. Она была старше его матери, но когда вступила в брак, Виктору шел уже семнадцатый год. Он помнил, как ходил на свадебный прием, потому что только что пришли результаты школьных выпускных экзаменов. Отец рассказывал всем, что его сын получил отличные оценки, и это смущало Виктора. Бракосочетание состоялось
