приборов.
– Это не все, – отложив вилку, произнес Георг.
– Я рассказал все.
– Врешь, – Георг посмотрел на сына.
Люциус не поднял головы.
– Нет, – после секундной заминки ответил он.
В воздухе сверкнуло тонкое лезвие столового ножа. Секундным всполохом боли обожгло щеку и серебряная ручка вонзилась в отполированные до темного блеска двери.
– Не смей мне врать, – делая паузу после каждого слова, произнес отец и медленно поднялся. – Что за крысу ты приволок в мой дом?
– Если ты знаешь, что он здесь, то ты знаешь, и кто он.
Напряженное спокойствие разлетелось хрустальной крошкой. Карсвен в мгновенье преодолел разделяющее его с сыном расстояние, и в тишине зала раздалась звонкая пощечина. Люциус не пошелохнулся.
– Щенок, – прошипел Карсвен и вновь замахнулся.
– Ваш сын, – парировал Люциус, все так же держа полупоклон.
Второй удар был уже с кулака. Карсвен-младший отлетел на пол. На гладкие мраморные плиты брызнула кровь, металлический привкус комом встал в горле.
– Я дам тебе два дня, чтобы ты вычистил поместье от этой грязи, – вплотную наклонившись к сыну, прошептал Георг.
– Иначе? – парень поднял на него помутневший от боли взгляд. Но ответа не последовало. Отец бил, не жалея. Костяшки пальцев его жгло болью, но он не думал останавливаться. Только когда Люциус оставил попытки защититься, Карсвен опустил руку.
– Вон.
Тот слабо приподнял на локтях, но тут же рухнул, не в силах встать. В ту же секунду из потайной дверцы выскользнули слуги и, подхватив юного господина под руки, выволокли из зала.
Подали десерт. Георг спокойно опустился в кресло, принимая из рук слуги платок. Пальцы, усыпанные перстнями, потемнели от чужой крови.
– Подай мне нож, Дорен, – господин кивнул пустоте. И тут же из змеиного клубка теней выползла одна. Прибор вновь лежал на столе. В неярком свете свечи серебром сверкнула обломанная маска.
Ужин был продолжен.
В поместье вновь воцарилась тишина. Гроза прошла стороной. Буря не задела никого, но в воздухе все еще витало тревожное напряжение. Противостояние отца и сына не закончилось, пусть победа старшего была близка.
Прислуга притащила Люциуса в его комнату и оставила на полу. Им не в первый раз приходилось наблюдать за конфликтом хозяев. Слуги давно уяснили, что прав тот, кто сильнее.
Окно было распахнуто настежь, и мокрый холодный ветер играл бархатными шторами. Люциус лежал на спине, ощущая, как сквозняк холодит разбитое лицо. Это приносило успокоение. Сил перебраться на кровать не было, и юный господин позволил себе замерзнуть, прежде чем появился Джонс.
Не спрашивая ничего, управляющий поднял избитого мальчишку на руки и уложил на кровать. Почти не прикасаясь, смыл с его лица кровь и оставил на ранах бинты, смоченные в каком-то остро-пахнущем
