создать свое государство. Нарисовать его, придумать, оживить. Не допустить туда смерть, плохие лучи и ямы на дорогах. Странно, что он сам до этого не додумался. Он завел специальную тетрадь – очень старый бабы-Клавин блокнот с желтыми страницами (она разрешила), начертил там свое государство. Именно начертил, по линейке, потому что так было ровно и хорошо. Столица была круглой формы, улицы расходились из центра такими правильными радиусами, что Петра творенью не снилось. Деревья круглились аккуратными шапками, дома были ровнее и проще хрущевок. Когда он листал страницы со своим государством, ему становилось спокойно. Небольшая проблема была в том, что он не мог придумать названия ни стране, ни столице. Долго мучился – всё казалось ему неестественно звучащим, – а потом решил, что это необязательно, потому что все равно он никого в свою историю посвящать не собирается. А ему и без названия было нормально. Он же не зовет сам себя «Лева». Он для себя сам собой разумеется. Пусть так же будет и здесь.
Он садится в своей комнате с блокнотом и между вылазками на кухню пишет закон, запрещающий убивать червей, которые живут в грибах. Но это значит, что червей будут жарить вместе с грибами. Может, тогда велеть червям не жить в грибах? Но чем же червям питаться? Может, тогда людям не есть грибы? Но это так вкусно. Он чувствует, что совсем выбился из сил.
Нет покоя и Сахрановым. Упрямая Катя стала добиваться правды с маминым зонтом. Она очень ждала маму, потому что та-то должна была подтвердить, что это ее зонт, и тогда все бы поняли. Но мама не подтвердила, и очень сердито. Обедать садятся раздраженные, и только Вова, как обычно, пытается как-то сгладить.
– Вов, ты чего так плохо ешь? – спрашивает Светлана. – У тебя после похода должен быть зверский аппетит.
Вова вспоминает, что он будущий герой. Со всего размаха, как человек, привыкший поедать телячьи ноги, кусает помидор; из треснувшего бока вырываются красные сочные брызги с желтыми зернышками, врезаются в стекло террасы и медленно стекают вниз.
– Здорово! – восхищенно говорит Катя.
– Не то слово! – говорит Анатолий.
Катя, зажав в кулаке вилку, втыкает ее в котлету и поднимает вверх, примериваясь, с какого бока укусить.
– Прекрасные манеры! – язвительно говорит бабка. – Дети воспитаны безукоризненно.
– Кушай, кушай, дочуш! – в присутствии жены Анатолий сразу переходит на шутливо-ироничную манеру. – Еще намучаешься с этим политесом.
– Ш чем? – спрашивает Катя с полным ртом.
– Да ну, действительно, Толь, – говорит Светлана. – Что вы как маленькие? Катя! Сядь нормально!
Катя, глядя на мать, откусывает от котлеты большой кусок.
Ранен.
– И положи котлету в тарелку!
Катя смотрит в окно, сосредоточенно жуя, потом кусает еще.
Ранен.
– Катя! Ты слышишь, что я тебе говорю?!
Катя молча
