над теми, у кого хоть чуть-чуть появлялся отблеск угрызения совести. Эти запрограммированные существа, сведущие во всех областях, не прочь присвоить не только чужие квартирки, но и чужие мысли, работы, рукописи, считая себя во всём правыми и застрахованными от всех неприятностей, способные всегда вывернуться так, что виновные останутся невиноватыми.
Как раз в это время мои родственники, в основном мужчины, уходили из жизни друг за другом. Все они, как правило, перед тем как сгинуть, лишались работы, а значит – средств для существования, попадая тем самым под власть нелепого случая, влача жалкое существование. Все они были – как винтики дьявольской машины самоуничтожения. Но самое обидное то, что многие из них так и не поняли, говоря словами Есенина: «Куда несёт нас рок событий…»[2] Я сама не сразу всё поняла. Только повзрослев, испытав полынный вкус потерь, примерив чужие одежды, узнав о схожести чужих судеб с моей, я постепенно стала разбираться – «что?», «к чему?», «из-за чего?»
Безусловно, девяностые годы были тяжёлым испытанием для многих в нашей стране. Если брать конкретного человека, то у каждого была своя история, но для многих одиноких людей, особенно пожилых, имеющих свою жилплощадь или ожидавших её получения, а были и такие, – вот у них, если взять во внимание их истории, можно найти много общего, особенно концовки.
4. Звоночки
Простившись с бедной Еленой Георгиевной, я возвращалась домой уже под вечер. Выйдя из электрички, пересела в маршрутку и помчалась по присмиревшему, уставшему за день городу среди фейерверка разноцветных огней. Жизнь не уснула в нём, а перешла в другую, имеющую свои правила, игры и развлечения. Иногда мне приходилось, мимоходом наблюдая, подсмотреть за кем-то из прохожих, кто вдруг нечаянно привлёк к себе моё внимание, – это были разные люди, но всех их объединяло одно желание, кото рое они старались спрятать даже от себя: им всем хотелось нравиться другим людям.
Конечно, люди нуждаются во внимании, поддержке, похвале и в уважении. В каждом человеке, если присмотреться, обязательно найдётся что-то хорошее.
И вот я уже дома, на площадке. Ключ сделал несколько поворотов в замке, и я вошла в квартиру, включила свет и прошла в комнату; несколько минут сидела в кресле, вороша память и давая оценку пережитым событиям. Потом взяла книгу со стола, открыла и начала искать ту страницу, на которой остановилась в прошлый раз. Вот, кажется, здесь: «Вспомни всех тех хороших людей, которых ты знал. Всех тех прекрасных людей. Ему стала невыносима собственная несправедливость. Несправедливость он ненавидел так же, как и жестокость…»[3] Нет, это я уже читала… стала листать дальше. «Господи, как хорошо, что у меня прошла злость. А то ведь я уже задыхаться начал – как будто ураган налетел. Злость – тоже роскошь, которой я, чёрт возьми, не могу себе позволить…»[4] И опять осечка. Мне понадобилось несколько
С. Есенин. Письмо к женщине.
Э. Хемингуэй. По ком звонит колокол.
Э. Хемингуэй. По ком звонит колокол.
