на Константиноградской. Извлек я эту даму последней. Бледная, ни кровинки, воздух глотает, на меня не смотрит, вернее, смотрит, но вроде и не узнает… Думаешь, спасибо услышал? Нет, не дождался. А с виду женщина интеллигентнейшая…
Уголовник никогда себя так не поведет, он даже малейшее внимание ценит: «гражданин начальник, спасибо», «гражданин начальник, большое спасибо…» – и при любых обстоятельствах чем-нибудь да отблагодарит. Вообще-то у них в зоне все есть, буквально все… И денег полно, и водка… Был у нас на одном лагпункте такой случай. Стали пьяные появляться. Досмотр такой, что макового зернышка не пронести, а пьяные ходят, и все тут. До чего додумались!.. Воду в зону возили на лошади, чтобы в бочки чего-нибудь не сунули, то сразу же переливали в емкости в бараках в присутствии товарищей из охраны. И сани осмотрены, извозчик до винтика на твоих глазах и разобран и собран… Стали уже на своих думать, что кто-то из наших за хорошие деньги, а денег у них в зоне много, приторговывает. Ну, когда между своими доверия нет, сам знаешь, какая работа… И вот раз, только сами в зону, только за КПП остановились, вырвалась у одного проводника конвойная собачка. Что-то он ей там перестегивал, с ошейником возился, в общем, вырвалась и сразу на этого возницу. Он уздечку выпустил, бросился на землю, на снег значит, и голову руками прикрыл. Мужик опытный. А лошадь-то не понимает, что песик ее не тронет, и ну на дыбы!.. Тут из-под гривы у нее две бутылки и выкатились. Связывали они по две бутылки, через холку перекидывали и в гриву прятали. Представляешь?! Ну, этого «архимеда» собачка хорошо потаскала… Думаешь, история кончилась? Нисколько. Прошел месяц, чуть больше, опять пьяные в зоне. Лошадь эту уже только что не побрили, хвост чуть не под самую репицу подрезали… А удалось вскрыть только агентурно. Оказывается, запихивали они коняге как раз под репицу, прямо внутрь и бутылку и две, потом на конюшне живот ей как-то там массировали, и она им эти бутылочки отстреливала…
Что еще хочу сказать про интеллигенцию?
Народ в большинстве своем неосторожный и поэтому опасный. И в газетах, и в книгах, и по радио говорят – в какое время живем! какое у нас окружение, как внутренние враги только и ждут, где бы мы свою слабость обнаружили. Ни на минуту нельзя было терять ни чувства ответственности, ни осторожность. И ко всем счет был один. Вот тебе, пожалуйста, маршал авиации Ворожейка, боевой генерал, войну прошел, а после войны получил 25 лет, и жене его Александре Александровне тоже 25 лет впаяли. За что? Дело было после войны, умер кто-то из очень больших людей, очень, ну и похороны, как полагается, торжественно, скорбно, с высокими почестями… А Ворожейка возьми и скажи: «Это, – говорит, – что, вот когда Сталин умрет, вот это будут похороны!» Все. Хоть десять раз маршалом будь, а за такие слова никто тебя по головке не погладит. Никто в бога не верит, рано или поздно мог, конечно, и товарищ Сталин умереть, но зачем говорить об этом, да еще при людях? Нет, ты мне ответь, мог он от этого высказывания воздержаться? Мог
