две композиции: первая – из противостоящих льва и единорога, а другая – из таких же фигур, расположенных по сторонам от орла. Чеканными накладками с одиночными изображениями львов были украшены бархатные тебеньки седла царя Михаила Федоровича. Это седло, входившее в полный наряд царской лошади, было выполнено в 1637–1638 гг. в мастерских Московского Кремля теми же мастерами, которые чуть ранее изготовили царские регалии: венец, державу, скипетр и саадак237.
Четвертым символом был грифон, или, как его называли на Руси, гриф. Его изображения также служили для обозначения наиболее статусных вещей. Так, в царской Конюшенной казне имелся «покровец изорбатной золотной; по нем травы разных шолков. В средине четыре грифа, кругом бахрома золотная. Подложен тафтою зеленою»238. Особое значение покровца подчеркивается материалом, выбранным для его изготовления. Это изорбаф (изорбат, зарбаф) – золотный иранский шелк, одна из наиболее статусных тканей, чье название в буквальном переводе означало «золотая ткань»239.
Эти четыре фигуры (грифон, единорог, орел, лев) в сочетании с ездецом следует рассматривать в качестве единой российской государственной символической системы240, чья аллегорическая образность превращала узкоприкладное241 в ритуально значимое.
Очевидно, что парадное конское убранство, искусно выполненное из драгоценных материалов, какими были золото, золотные ткани, драгоценные камни и жемчуг, представляло не только часть художественно-эстетической и материальной культуры, характеризующей уровень развития общества. Отмеченное государственной символикой, парадное убранство царской лошади приобретало особый статус. Со временем изменяясь в деталях, такое убранство неизменно составляло фон, подчеркивающий значение фигуры правителя. Великолепие церемонии усиливало величие царского образа, а символические сюжеты церемониального убранства, насыщенные гербовыми и геральдическими фигурами, наполняли его новым смыслом.
1.2.2. ЦАРСКИЙ «ЗЛАТ СТРЕМЕНЬ». ОБУВЬ, ШПОРЫ И ЭЛЕМЕНТЫ СЕДЕЛЬНОГО СБОРА
И вступает государь в браное стремя, и всходит на конь, и по скору поиде к полку своему ко граду242.
Среди предметного ряда, характерного для вещного мира всадника, традиционно выделяются, как имеющие первостепенное значение, вещи из связки обувь – шпоры – стремена243. Значимость этого ряда, от которого зависела не только манера верховой езды, а в военных условиях – зачастую и жизнь конного воина, подчеркивалась исследователями многократно.
Обувью русского всадника были прежде всего сапоги244, которые в XVI–XVII вв. бытовали двух типов – с мягкой и жесткой подошвой, в прямой зависимости от чего находилась и форма стремянной подножки – прямой или дугообразной. Более древние сапоги с мягкой подошвой из нескольких слоев тонкой кожи (также известные как ичеготы и чедыги245) были широко распространены до
Это двусторонняя, не имеющая изнанки шелковая материя, сотканная с применением тонкого пряденого и ленточного золота и/или серебра. Ее исчерпывающую характеристику оставил французский коммерсант и ювелир Ж. Шарден, живший при дворе шаха Аббаса II и Сефи II в 1660‐х гг.: «Они называют парчу зарбафом, то есть золотой тканью. Есть простая – сто сортов; двойная, называемая доруи, то есть двусторонняя, потому что у нее нет изнанки; и махмале зарбаф, то есть золотный бархат, – писал он. – Что замечательно в этих прекрасных тканях, это то… что золото и серебро всегда сохраняют свой блеск и цвет и не изменяются, пока существует ткань». К московскому двору зарбаф поставлялся в значительном количестве. См.:
Например, простую, на первый взгляд, седельную попонку «отлас золотной, шолк зелен, да ал, да червчат да чорн, шиты звери». См.:
Иоанн V // ЧОИДР. 1848. № 9. С. 366.
