все никак не удавалось. Так, симпатичные банальности…
Во дворе на лавочке азартно резались в подкидного колоритные старички. Они даже позволили Саше сделать несколько крупных планов. Потом она поймала молоденькую девчонку-пустышку, которая, нагнув голову и расширив глаза, откровенно любовалась своим отражением в витрине дорогого бутика. Примеряла себя к выставленным там брендовым вещам. Еще Сашка сняла малыша в голубом костюмчике, который под надзором бдительной мамаши гонял стайку голубей. Жирные бройлеры лениво поднимались в воздух, имитируя испуг, отлетали на пару метров и снова приземлялись. А рядом сидевшие на корточках таджики в оранжевых жилетах уныло ковыряли тротуарную плитку.
Ноги сами принесли Сашку в любимый парк – Музеон. И там, среди городской суеты, она увидела сцену, совершенную в своей композиции. Идеальный кадр. Только еще не запечатленный. Плеснувшая волна вдохновения безошибочно подсказала – это то самое счастливое фото-мгновение, которое иногда, изредка, выпадает везунчику. Надо только успеть зафиксировать его! Только не спугнуть прилетевшую на легких переливчатых крыльях удачу. У Сашки даже руки затряслись от нетерпения и предвкушения.
На дорожке, среди гуляющих пешеходов, бегущих спортсменов, мчащихся велосипедистов и роллеров, застыла пара. Между этими двумя явно что-то происходило. Женщина припала к груди мужчины так, словно кто-то хотел оторвать ее, а она сопротивлялась. Ее нервно сжатые кулачки намертво вцепились в лацканы черного плаща. Женщина плакала; потекшая тушь размазалась под глазами смешной маской панды. Мужчина, сцепив зубы, скорбно смотрел поверх женской головки куда-то вдаль. Будто прозревал будущее, где они уже никогда не будут вместе. Сашу просто пронзило исходящее от этих двоих ощущение тоски.
Вокруг пульсировала обыденная городская жизнь, а двое любовников застыли, безразличные ко всему окружающему. В голове у Саши внезапно всплыло определение из лекции Корбуса по теории фотографии: «Жанр – это статичная картинка, глядя на которую можно увидеть целую историю». Прямо как здесь. Обреченная любовь. Приговоренное чувство. Кто и за что осудил его, Саша не знала, но видела, как отчаянно эти двое сопротивлялись, как не могли разорвать ни объятие, ни связь… Но по какой-то неведомой причине должны были сделать это.
За плечом мужчины виднелись кроны пожелтевших лип. Сегодня был день интенсивного листопада. Каждой осенью есть один такой день, когда листья, уставшие цепляться за жизнь, один за другим срываются с ветвей в каком-то исступленном коллективном самоубийстве и падают на землю. Октябрь, осень, конец, итог. Само собой сложилось название еще не снятой сцены – «Осень нашей любви». Саша чуть переместилась так, чтобы захватить в кадр побольше обреченной желтизны, и, затаив дыхание, как охотник при выстреле, вскинула камеру. Даже не проверив режим съемки, она нажала на кнопку спуска. Щелк-щелк.
Любовники, погруженные в свои переживания, не услышали звук сработавшего затвора. Саша нажала кнопку еще несколько раз – на всякий
