подхватил меня:
– Ну, что? Откуда, говоришь? – зенитное? А-а-а, я тоже зенитное закончил, – и повел он меня в столовую.
Идём, и я всё осматриваюсь. Одноэтажное здание за штабом – точно, столовой оказалось. По правую сторону от неё вижу дорожку, выложенную из бетонных плит в один ряд, за этими плитами флагшток и какая-то, типа трибуны, небольшая, оставшаяся от советских времен развалюха, а дальше – просто гора шлака квадратная: квадрат, засыпанный шлаком.
Я в недоумении:
– Товарищ подполковник, а где у вас тут плац?
Подполковник:
– А вот он, – и на эту гору шлака спокойно так указывает.
– Но ведь при каждом шаге, наверно, тучи черной пыли вздымаются? – туплю я. – А как это?..
– Ну, как? Так – с котельной периодически подвозят.
Ну всё, думаю, конкретно я куда-то залетел! А он меня ведёт, в столовую заводит, а я в этой измазюканой форме уже совсем не сияющей и не парадной, да ещё на немыслимой жаре, как обезьяна себя чувствую…
Ну что дальше рассказывать?
Накормили меня знатно, очень вкусно: много мяса, каша, сладкий чай.
Но я ем и всё думаю: «Как же мне свалить отсюда?» – и говорю:
– Поеду я, товарищ подполковник, за вещами, наверно, переночую там, пока туда-сюда… и приеду завтра…
– Не-не! – отвечает, – езжай за вещами и возвращайся обратно. Ты уже доложился, здесь будешь жить.
О машине я уже и не заикаюсь, потому как понимаю, что её мне никто не даст, конечно: понт, как я понял, всё это был, но ничего: на автобусе в Сахалинск прокатился и обратно – таким же макаром. Дружок мой уже в гостинице был, тоже с выпученными шарами:
– Не, никуда я сегодня ехать не поеду!
И ехать он, действительно, вообще не собирался – ведь тоже ехал увольняться и, как я позже узнал – десять дней он в части не появлялся – надеялся, что уволят. Не вышло.
Да кто тебя с Сахалина уволит?! Только через расстрел или на Курилы. Как я уже позже узнал, с Дальнего Востока не увольняли. Кто до Урала попал – те увольнялись, а кто на дальний Восток… кто тебя уволит? – некому служить. Да! а ещё у нас в училище перед выпуском кто-то слух пустил, что новый Устав принимается, и там ввели обращение «господа офицеры». Мы друг к другу так и начали обращаться. Никто нас не поправлял, может, думали преподы, что мы так шутим. А здесь я приехал – какие господа офицеры?! – такие реально ка-а-а-менные – товарищи! Такие советские! эпоха такого мощ-щ-щного Союза – проро-о-осшего! Ещё один облом!
Ну, вот. Он остался, а я поехал обратно в часть: вещички забрал и поехал. Поселили меня и правда – в санчасть. Сижу я в одиночестве, грущу, Питер вспоминаю… Потом всё же решил вещи разобрать, и только успел вытащить их из чемоданчика – входит ко мне командир дивизиона и бодро так, говорит:
– Собирайся, лейтенант, командир приглашает тебя к столу.
Я чуть не ошалел! Цельный командир части – и меня, зелёного лейтенанта, –
