style="font-size:15px;"> Однажды, когда птичка вернулась домой, она увидела, что к её гнезду ползёт большая змея, чтобы съесть птенцов. Козодой не больше голубки. Но птичка не собиралась отдавать своих детей врагу. Она стремительно подлетела к злодейке и клюнула её изо всех сил. Змея ответила молниеносной атакой и злобным шипением.
Птичка отпрянула и упала в нескольких метрах от змеи. Она била крыльями и причитала:
– О! Как мне больно! Я не могу взлететь.
Рис. Натальи Швец
– Шшшш, – шипела змея, подползая к птичке, – мой обед будет сегодня гораздо сытнее, чем я думала.
– Пожалей меня! – умоляла птичка. – Я ранена, я не могу лететь.
В тот миг, когда змея подползла к ней совсем близко, птичке удалось приподняться над землёй и пролететь несколько шагов.
– Не уйдешшшь, не улетишшшь, – шипела змея.
– Как я могу улететь! У меня ранено крыло! – плакала птичка и билась на земле.
Но, как только змея приближалась, она отлетала ещё на несколько метров, и снова падала, притворяясь раненой.
Так хитрая птичка уводила змею от своих птенцов и привела её к большой норе. Тут птичка особенно раскричалась. Из норы вылез недовольный барсук. Он очень не любил шум и беспорядок. Перед своей норой барсук увидел большую, жирную змею.
– Прекрасно! – сказал хозяин норы. – Обед сам ко мне пришёл.
Барсук поймал змею и утащил её к себе в нору.
А умная птичка, целая и невредимая, полетела к своим птенцам.
Никита – крестьянский сын
Ирене Крекер
Жил-был крестьянский сын Никита. Родители его в голодный год пошли в чужие края счастья искать, а его бабушке оставили, в надежде, что одного внука прокормит. Время шло, а они так и не вернулись, видно, где-то сгинули.
Никита рос не по дням, а по часам. Бабушка через несколько лет умерла. Один на белом свете остался.
Люди помогали, чем могли: кто кусок хлеба даст, кто маслицем его смажет. Рубахи с чужого плеча носил. Башмаки таскал, пока нога вмещалась. Ружьишко себе раздобыл.
С восьми лет ходил в лес на охоту. Дичь стрелял – тем и питался.
Однажды ушёл в соседний лес, да заблудился. Шёл долго-долго, пока смеркаться стало. И вдруг вышел к избушке на козьих ножках.
– Избушка, избушка! – крикнул громко. – Стань к лесу задом, ко мне передом!
Избушка словно ожила, задвигалась. С одного боку на другой повернулась. Дверь распахнулась.
В глубине комнаты Никита старушку увидел, лицом как две капли воды на свою бабушку похожую. Вошёл в горницу. Прощения просил за внезапное вторжение без приглашения. Тем старушке и понравился. Пригласила к столу похлёбки отведать. Не стал отказываться. По-мужицки кусок хлеба от каравая отломил, кринку молока чуть одним глотком ни выпил. Разморило его с дороги.
– Утро
