минут пятнадцать, можно отказаться, никто слова не скажет, но он знал своего босса.
– Да. Минут через десять будем.
И вновь на желтой машине включились проблесковые маячки.
Ночные дежурства были непредсказуемы, зачастую опасны, но зато продуктивнее дневных. Сколько раз реинкарнаторы торопились по вызову и в бессилии сжимали кулаки, передвигаясь в потоке со скоростью пешехода! Сколько оскорблений, жалоб и угроз на плохую работу службы выслушивали диспетчеры! А с чего ей быть хорошей? Низкие зарплаты отбивали у обычных людей все желание устроиться в службу «скорой» помощи, беспамятных же не хватало. Те, кто был, мотались без продыха по всему городу, точнее, стояли в столичных пробках. Так что в Москве лучше было умирать ночью.
Костя у дома поймал нить запаха, и записанный в коммуникатор номер квартиры не понадобился. Конечно же, в кирпичной башне подъезд оказался всего один. По закону подлости многоподъездные дома встречаются именно тогда, когда нет адреса и очень мало времени.
Этот район оказался приличнее предыдущего, хотя и не столь шикарный, как в центре. Садовое кольцо невидимым куполом надежно отгораживало действительно богатых людей от всех остальных. Впрочем, большинство и не рвалось перейти эту границу. Зачем? Нос при входе в подъезд зажимать не надо, кнопки в лифте не прожжены сигаретами, лампочки все целые, шприцы и банки из-под «Праны» не валяются, хулиганы не пристают, во дворе можно спокойно отпускать детей. Что еще надо?
Костя не заметил ни новеньких почтовых ящиков, ни чистого лифта, ни цветов на подоконнике общего коридора. И хотя нужная дверь оказалась приоткрытой, он для проформы постучал, хотя дожидаться ответа не стал. Квартира оказалась большая, но запах вел лучше любого навигатора.
– Фохао. Реинкарнация. Леонхард Янович?
– Да. А вас как величать? – Старик закашлялся и схватился за грудь. По бледному лбу скатились капли пота. Приступ продлился всего несколько секунд.
– Константин Юрьевич Колесов.
– Хорошо, Костя, надеюсь, ты умеешь пользоваться этой штукой, – кивнул он на кармограф, разглядывая мрачного реинкарнатора в несвежей белой рубашке с закатанными рукавами, черные сапоги оставляют комья грязи на дубовом паркете.
Костя молча положил чемодан на пол и щелкнул замком; он давно не реагировал на подобные подначки даже в обычном состоянии, а уж когда шел по запаху – и подавно.
Леонхард Янович явно хотел умереть. В бледно-голубых глазах не отражалось ни капли страха или волнения, только любопытство. Сколько ему лет? Восемьдесят? И он все еще сохранил любопытство? Обычно оно уходило, стоило ребенку вспомнить прошлую жизнь.
Был период, когда дети долго не взрослели, познавали мир, восхищались банальными вещами, открывая их для себя. Но длилось то время недолго. Если в Средние века детям рано приходилось впрягаться в тяжелую работу, чтобы выживать, то с появлением Куполов стало нормой лет в десять, а то и раньше резко повзрослеть.
