стихают. Все устраиваются поудобнее, но ничто, даже Джули Эндрюс и ее мелодичный голос, не в силах вытащить меня из реальности. Я чувствую на себе взгляд Риган, но спину мне прожигают еще чьи-то глаза. Но сколько бы раз я ни оборачивалась, я так никого и не вижу.
– Что такое? – спрашивает Риган.
Я поворачиваюсь к телевизору. У меня на руках ерзает Эвелин. Я быстро целую ее в щеку.
– Ничего.
Риган подбрасывает в воздух зерно попкорна, наклоняется вперед и ловит его ртом.
– Да ладно тебе. Если лгать, то уж лгать красиво. Ты могла бы сказать, что делаешь упражнение на растяжку.
– И ты бы мне поверила?
– Нет, но я бы восхитилась твоей изобретательностью.
Я улыбаюсь и смотрю на телеэкран.
– Сколько тебе лет? – что называется, в лоб спрашивает Риган.
Как же быстро она умеет перескакивать с одной темы на другую! Я даже не поспеваю за ней.
– Невежливо спрашивать, кому сколько лет, – отвечаю я.
Риган подбрасывает очередное зерно попкорна, но на этот раз попадает в Эмбер, девушку, сидящую перед нами. Эмбер анорексичка и находится здесь примерно столько же, сколько и я.
Она тощая, как жердь, и, похоже, ей никогда не выйти отсюда.
– Невежливо спрашивать у старых, – парирует Риган. – Итак… сколько тебе?
– Двадцать семь. А тебе?
– Восемьдесят пять, – невозмутимо говорит она. – Я как «Загадочная история Бенджамина Баттона».
Я невольно улыбаюсь.
– Мне двадцать три, – серьезно добавляет она.
Ее ответ меня ошарашивает. Ей не дашь больше восемнадцати. Может, все дело в ее конституции. Бледная кожа натянута на невероятно узкие кости. А может, дело в ее смехе. Он совершенно неподдельный, как будто она крадет у жизни все ее удовольствия и использует их на всю катушку.
Нет, она, конечно, сумасшедшая, в этом нет никаких сомнений, но иногда мне хочется быть такой, как она. Всего на несколько секунд.
– Малышке нравится фильм? – спрашивает она, подбрасывая еще одно зерно попкорна. Оно рикошетом отлетает от головы Эмбер. Ее худые плечи дергаются, и я знаю, что она вот-вот взорвется.
Я осторожно смотрю на Риган.
– Прекрати называть ее малышкой. Ее зовут Эвелин.
Риган в жесте раскаяния протягивает руки.
– Прости, прости. Ну, конечно, Эвелин.
Но я не верю ей и прижимаю Эвелин к себе еще крепче.
– Эвелин нравится этот фильм?
– Она младенец. Она не понимает, что происходит.
– В этом я полностью с тобой согласна, – отвечает Риган.
Она подбрасывает новые зерна попкорна, и несколько раз те попадают ей в рот.
– У тебя ведь здесь не так много друзей, верно?
– Да.
– Тогда дружи со мной, Сладкая Мамочка. Вдвоем мы будем здешними folie à deux. Как тебе моя идея?
– Что такое folie à deux?
