дыхание, его как будто перезарядили. В один миг он очутился на ногах и со всей дури стал избивать Егора, пока тот не отключился.
Котов обессилено присел на пару секунд, вытащил окровавленными руками ремень из своих джинсов и связал Егора, так, на всякий случай.
Поднявшись на ноги, Михаил двинулся в комнату. Распахнув ее, он увидел жалкое зрелище: обессиленная, грязная, побитая, с опухшими глазами на кровати, лежала бедная девушка.
– О, Господи, какой человек на такое способен? – почти шепотом, сказал Михаил, подбегая к Кире. Она смотрела на него безжизненным взглядом и потом, почти что замычала как животное.
– Тише, тише, милая, я не причиню тебе вреда. Все будет хорошо, – Михаил аккуратно взял ее на руки и быстро понес на выход.
– Стой, стой, там, в подвале…, – еле поворачивая язык, пыталась сказать о своей подруге, мимоходом взглянув на лежащего, на полу Егора.
– Я вернусь за ней, только отдам тебя другу. Ты совсем плоха, – сказал Михаил, выходя к парковке. Там уже стоял Толик, нервно ходил туда-сюда, в ожидании друга. Увидев Мишу, несущего спасенную им Киру, у Анатолия округлились глаза до невозможного.
– Срочно вези ее в неотложку ближайшую: сильная интоксикация, «острый» живот, высокая температура, критическое состояние. Я за Верой.
Михаил исчез так же быстро, как и появился, по пути успев позвонить своему другу в полицию.
Спустя два часа Михаила, наконец, отпустили сотрудники правоохранительных органов. Сначала его допрашивали, затем попросили показать все на месте происшествия, и уже потом ругали за своевольное поведение.
– Слушай, Мишка, хочу лично сказать тебе – твой поступок был крайне глуп, и опасен… Но Богом клянусь, ты настоящий герой, – откровенно признался другу подполковник полиции Еремин Василий.
– Я просто разнюхивал, вот и все. Ну а потом действовал по обстоятельствам. Ты лучше скажи, что с этим будет?
– О. Там по полной программе, сам понимаешь: похищение, насилие, угроза жизни, как минимум десятка.
– Слишком мало для этой мрази, – сказал уверенно Михаил, пока врач скорой обматывала ему руки бинтами.
– Слушай, Миш, я тебя отпускаю, но прошу прессе ни слова, еще пока нельзя, работы у криминалистов много. Да и показания у жертв надо брать, это долгий процесс.
– Я понял, мне это не надо. Ты можешь быть спокоен.
– Журналисты конечно, рано или поздно, все узнают, и когда начнут атаковать тебя, тогда уже лучше говори правду, но без имен. Все равно такой скандал не скрыть.
– Я сейчас думаю только о здоровье девушек, – с не проницательным видом сказал Михаил. Сейчас он выглядел более расслабленным, но глаза метались, будто в голове было миллион мыслей. Но на тело навалилась свинцовая усталость. Он практически не пострадал в борьбе с чокнутым психом, но мышцы ныли и болели, а голова гудела после удара в висок.
Естественно, Михаил отказался от больничной
