женщины на него вешались, да только ни с одной из них он надолго не задерживался.
– То есть он был таким же, как я, – сказал Коул.
– Я этого не говорил.
«Ну что же, хоть на этом спасибо», – подумал Коул.
Майк откинулся на спинку стула.
– Послушай, я знаю, как это, жить и знать, что ты не нужен своему отцу. Настоящему отцу. То, что Саймон все делал правильно, не имеет значения: осадок все равно останется. Ты понял, к чему я?
– Я не брошу своего ребенка, – с нажимом в голосе сказал Коул. Уж это он точно знал.
Коул любил свою работу. Она была опасной и уводила его в другую реальность. Та жизнь, которой он жил, выполняя задание, даже отдаленно не напоминала настоящую, не давала ни одного шанса насладиться ею сполна. Но вопрос в том, какую жизнь считать настоящей. Коул жил работой, и другой жизни не знал. И это двойственное существование вполне его устраивало. Но это не означало, что он не сможет дать своему ребенку того, что обязан дать.
Майк наклонил голову к плечу.
– Это начало. Но еще не конец.
Коул судорожно сглотнул.
– Эрин, – сказал он до того, как это имя успел произнести Майк.
– Я говорю о своей младшей сестренке. Я знаю, через что пришлось пройти моей матери, которая любила Рекса, или думала, что его любит.
– Между мной и Эрин все не так.
Майк скривился.
– Отчего-то мне думается, что забеременеть после случайной связи – это еще хуже.
Коул открыл было рот, но Майк поднял руку.
– Послушай, как бы сильно я ни любил свою сестру, я уважаю ее право жить так, как она считает нужным, и делать свой выбор.
Коул прищурился.
– Но?
– Но у нее должен быть выбор.
– Вот это уже решать нам с твоей сестрой. Без тебя, – процедил Коул.
Майк поднялся со стула.
– Знай, что если ты собираешься разбить ей сердце, то тебе придется отвечать перед нами всеми – перед всей ее семьей, – пригрозил Майк.
Теперь Коул сидел, а Майк нависал над ним, но запугать Коула ему не удалось, тот даже не думал глотать наживку.
– Разве не ты только что сказал, что, бросая ребенка, оставляешь шрамы в его душе, которые не заживают всю жизнь?
Майк смотрел на него почти с ненавистью.
– Мне было хреново, но я как-то с этим справился. Все лекарство, что мне понадобилось, – это любовь хорошей женщины. Не можешь дать ей того, что должен, так разворачивайся и уходи. Эрин найдет того, кто тебя заменит.
У Коула свело живот от ярости. Глядя в глаза тому, кого раньше считал другом, он сказал:
– А вот теперь мы подошли к главному. Я недостаточно хорош для твоей сестры.
– Ты сам это сказал.
Коул стиснул зубы, заклиная себя не пускать в ход кулаки.
– Предлагаю тебе уйти до того, как мы оба сделаем что-то такое, о чем сможем пожалеть. Я отец этого ребенка, и я
