Тео, – не поднимая головы, пробормотала мама.
– Да, мама, – ответила я, по-прежнему не сводя глаз с Гаджи. А он тем временем порылся в складках своего… ну да, мишлаха, все время забываю, как зовут эту хламиду, вытащил что-то наружу и поднес к стеклу. Увидев, что это, я не удержалась и ахнула от неожиданности.
Ридикюль! Мой любимый, дорогой чертов ридикюль!
В ту же секунду Гаджи попался на глаза нашему проводнику, который решительным шагом направился, чтобы прогнать оборванца из своего вагона. Ощутив какую-то суматоху, мама оторвалась от своего дневника и тоже посмотрела сквозь дверь купе.
– Мама, это мальчик, которому я обещала дать бакшиш. Сказала, что попрошу у тебя пару монеток для него. Дашь?
– Думаю, это не лучшая идея. Подачки развращают человека, Тео.
Я выпучила глаза и плаксивым тоном продолжила:
– Ну пожалуйста! Он слегка напоминает мне Генри, и мне вдруг представилось, как наш Генри стоит один посреди длинной платформы и просит у прохожих копеечку на хлеб…
– Типун тебе на язык, Тео! Как такое может случиться с твоим братом? У тебя воспаленное воображение. Ну ладно, дай ему денег, и пусть идет своей дорогой. – Она открыла кошелек, вытащила из него несколько монет и пересыпала в мою протянутую ладонь.
– Спасибо, мамочка! – Я вскочила на ноги, поцеловала ее в щеку и бросилась сквозь дверь в коридор, где проводник уже отчитывал Гаджи, осыпая его, как я догадалась, отборной арабской бранью.
– Все в порядке! – воскликнула я, с ходу встревая в их ссору. – Он со мной.
Проводник замолчал, нахмурился, а затем недоверчиво спросил, уже по-английски:
– С вами, мисс?
– Да, я попросила его найти меня в поезде. Он… принес одну вещь, которую я оставила.
– Ну ладно, – согласился проводник. – Только давайте поживее. Поезд сейчас отправится.
Он в последний раз окинул Гаджи презрительным взглядом и перешел к следующему купе.
Как только проводник отошел подальше, я вплотную придвинулась к Гаджи и прошептала:
– Где ты нашел мой ридикюль?
– Это не я, это Сефу, – улыбнулся Гаджи. – Вчера вечером он возвратился ко мне и притащил с собой эту сумку.
Гаджи протянул мне ридикюль, я быстро схватила его и с замиранием сердца почувствовала его привычную тяжесть, но, наученная горьким опытом, сразу же приоткрыла ридикюль и заглянула внутрь, желая убедиться в том, что шар бога Ра не подменили каким-нибудь апельсином. Шар подмигнул мне из темноты ридикюля своим золотым боком – все в порядке!
– Спасибо, – сказала я Гаджи. – Ты даже представить не можешь, как важна для меня эта вещь.
– А почему мисс-эфенди таскает с собой такой ценный египетский антик? – с подозрением спросил Гаджи.
– Моя мама археолог. Она ищет древние сокровища, работа у нее такая.
– Но ведь это наши сокровища, почему же тогда они не принадлежат нам? – нахмурился
