тоже поехать. Жизнь была пустой, хотелось какого-то действия. Хотелось принести пользу.
– Мамочку тогда мужчина бросил.
– Это не твоё дело, и Коле знать необязательно. Всё давно прошло, я уже забыла.
– Не забыла.
– Почему ты лезешь в чужие дела? Почему пытаешься влезть в мою голову?
– Потому что мне важно, о чём ты думаешь. Мне важно, о чём все думают. Я ограничен в движении, не могу самостоятельно подняться на Эверест и поехать на залив в Комарово. Поэтому лезу. Мне надо отслеживать, что происходит в мире. Я хочу управлять миром. Я демиург.
– Ты болтун.
Демиург пускал в потолок кольца. Вера Ивановна смотрела в окно – напротив зажглись огни.
– В интернате для детей-инвалидов сделала маленькую библиотеку, литературный уголок.
– А в соседней комнате Пахомий устроил «правуголок».
– Многие дети не умели читать. Мне захотелось остаться на некоторое время в этом ДДИ – поработать. Администрация была не против, они принимали любую помощь.
– Пахомия принимали.
– Что ты прицепился к этому Пахомию?
– Пахомий педофил и содомит. Он в ДДИ устроил православный уголок, и знаешь, что там делал?
– Молился, учил вас молитвы читать.
– Ха!
– Не выдумывай. Ты что-то видел?
– Не видел. Но нет сомнений. Он меня однажды по головке гладил, а потом залез под рубашку и стал спину чесать.
– И всё?
– Этого достаточно. Получи срок, «божья корова»!
Вера Ивановна устало и грустно смотрела на сына.
– Я общалась с отцом Пахомием, уверена – он не способен обидеть ребёнка. Он ведь был совсем молодой, когда взвалил на себя больного Володю. И всё у них хорошо, я знаю.
– Он тебя с праздничками поздравляет?
– Пишет раз в год, внимательный человек.
– Что? Он чмо, извращенец, у него в голове помойка.
– Не выдумывай. Даже если видишь, что в человеке происходит внутренняя борьба, не осуждай. Вспомни толстовского отца Сергия, как ему тяжело приходилось.
– О, ну этот ещё гаже. И не потому, что спутался с больной девицей, может, она как раз после секса и поправилась.
– А почему?
– Сама не понимаешь? Он невестой своей побрезговал. Западло ему стало, что она с государем того… Вот это настоящая глупость и подлость, я бы никогда в такой ситуации девушку не бросил. А что касается Пахомия – да не борется он ни с кем. Он в гармонии со своими внутренними гномами, бесами и козлами. Мне вообще всё это христианство не нравится. Тошнит от лживого сюсюканья. От церквушки тошнит.
– Коля, у него необъяснимая ненависть к церкви.
– Объяснимая. У нашего семейного зубного Льва Рафаиловича есть дочка Ханя. Я пасть у него в кресле открываю и тут же вижу, как Ханю привезли в концлагерь, – да, у меня богатое больное воображение.
