ходить, но ему больше нравится коляска, он неплохой колясочный гонщик. Для него коляска – спортивный снаряд, как и для меня, впрочем. Я давно мог бы встать на протезы, но не было подходящих. Открой холодильник, дай лайм и чили. Я сказал открыть холодильник, а не рот. Зелёный лимон и красный тонкий перец. Спасибо. Так вот, сделать лестницу на инвалидном кресле – легко! Вниз, конечно. Подняться с инвалидкой невозможно. В общем, главное – настроиться на спуск, найти равновесие, почувствовать колесо, ступеньку, уловить запах мокрой пыли, которую растёр дворник, запах растений на подоконниках, запах кошачьей мочи и крысиного трупика в подвале. Я, прежде чем спускаться, даже эхолокацию включаю – кричу на лестнице что-нибудь злое или весёлое. Равновесие – это самое важное, самое ценное в жизни и особенно в сексе. У тебя есть девушка?
– Нет. Не знаю.
– Что значит «не знаю», кулёлька?
– Ну, не знаю, могу ли назвать её своей девушкой.
– Ты с ней целовался?
– В воображении.
– Это не считается! В ролке целовались? С Марфушей?
– А что, нельзя?
– Да целуйтесь на здоровье. Я рад за вас. Дай-ка мне ту банку, длинную. Мерси. Знаешь, что это за палочки? Это настоящая мадагаскарская ваниль. Сейчас я тебе сделаю молочный напиток – просто улёт. Мы его назовём «Поцелуй Марфуши». Итак, равновесие в мыслях, движениях, поступках. У меня в детстве были кошмары, когда приходил Перекос. Перекос – бесформенная глыба, наваливалась и душила. Я однажды чуть в окно от ужаса не выскочил, мать за шиворот схватила. Если в душе покой и равновесие, можно без труда пробежать по канату над пропастью. Как ты относишься к чесноку? Сейчас будет угощение, отведаешь мои суперкулёльки. Надо копчиком почувствовать силу притяжения, погрузиться в глубокий баланс по отношению к земной оси и центру Вселенной. Задницей чуять, не головой. Голова может быть пустой, абсолютно свободной.
Осторожно крутясь в инвалидке, Коля смотрел, как ловко хозяйничает Кирюха. Его руки волшебно двигались, как у алхимика, а рот ни на секунду не закрывался, парень весело нёс какую-то околесицу. Шипела сковородка, из кастрюльки поднимался пар. Опираясь на кулаки, обтянутые перчатками без пальцев, новый знакомец перемещался от плиты к холодильнику. У него была целая система приспособ – скамеечек разной высоты, чтобы добираться до нужного предмета. Он действовал как фокусник, маэстро, за десять минут приготовил вкуснейшие брускетты, Коля ел и не мог понять, из чего это всё – то ли рыба, то ли сосиска.
– Пойду мать позову.
Кирюха вернулся с высокой бледной женщиной, в Колином представлении похожей на овдовевшую королеву или настоятельницу женского монастыря. У неё было такое лицо, будто она целый год плакала и больше не может, слёзы закончились.
– Здравствуй, Коля. Меня зовут Вера Ивановна.
– Здравствуйте! – Вскочил.
Села за стол – прямая спина, худые длинные руки. Кирюха, похожий на снующего
