все равно неплохо. Она поманила Мелоди к себе и поправила концы шарфа, подоткнув их.
– Вот так, – сказала она. Повернулась к Беа. – Я с ним говорила на прошлой неделе. Коротко.
– Как он?
Франси пожала плечами:
– Он Лео. Голос у него был вполне нормальный, учитывая обстоятельства.
– Он понимает, что ты задумала? – спросил Джек. – Что твоя невероятная щедрость от нашего имени – это не подарок, а ссуда?
– Уверена, Лео не нужно говорить, чтобы он ответственно относился к деньгам; он не дурак.
Франси уже надевала перчатки.
– Но он Лео, – сказал Джек. – Он что, чудесным образом должен начать заботиться о том, что будет с нами?
– Мы должны дать ему шанс, – возразила Беа.
– Вы все с ума посходили, – констатировал Джек.
Голос у него был уже скорее усталый, чем злой.
Недолгое ощущение успеха из-за подаренного Мелоди шарфа покинуло Франси. Она сухо и коротко улыбнулась, ни на кого не глядя.
– Я прослежу, чтобы он с вами связался, как только вернется в город, – сказала Франси. – Это я сделать в состоянии.
– И что тогда? – спросил Джек.
Франси пожала плечами:
– Позовите его пообедать.
Глава пятая
Встреча в «Устричном баре» на Гранд Сентрал была назначена отчасти для удобства – на вокзал приходил поезд Мелоди, и он был как раз на полпути между центром, где жили Джек и Лео, и квартирой Беатрис на севере, – отчасти из ностальгии. В те редкие дни, когда Пламы привозили всех четверых детей в город, они всегда обедали в «Устричном баре», заказывая целые блюда устриц с экзотическими названиями – «Чинкотиг», «Эмеральд-коув», «Пемакид» – и дымящиеся миски устричного супа. Детям Пламов нравился обеденный зал, где толпился народ (они никогда там не садились), и упорядоченное удобство просторной стойки, место у которой не нужно было бронировать (там они всегда и сидели). Им нравились головокружительные арочные потолки, покрытые плиткой Гуаставино[15], и гирлянды белых светильников, делавшие зал сразу и роскошно романтическим, и слегка стерильным.
Мелоди пришла пораньше, чтобы перехватить братьев и сестру, прежде чем они усядутся за стойку. Она пошла на смелый шаг, заказала им столик в обеденном зале. Есть за стойкой ей надоело до тошноты; трудно поговорить, усевшись вчетвером в ряд, если только не занять крайние места, что удавалось редко. А сегодня им нужно было поговорить, к тому же она всегда хотела поесть в обеденном зале, сидя за столом, как делают цивилизованные ньюйоркцы. Но Лео опаздывал, а метрдотель соглашался сажать за стол только всех сразу. Кончилось все тем, что они оказались за стойкой и отослали официанта, заказав креветочные коктейли и кока-колу.
– Могли бы просто сказать, что нас трое, а потом подставить стул, когда придет Лео, – сказал Джек. – Если придет.
– Он придет, – сказала Беа.
– Ты с ним говорила? –
Рафаэль Гуаставино Морено (1842–1908) – испанский архитектор, эмигрировавший в США в 1881 году. Он изобрел технику создания самонесущих арок и сводов с использованием терракотовой плитки, уложенной «елочкой».
