бури так и держалась не по сезону холодная, но солнце наконец-то выглянуло, и температура начала подниматься. Кучи снега на всех перекрестках быстро таяли, превращаясь в несудоходные озера ледяной каши. Мелоди наблюдала, как одна особенно неэлегантная женщина пыталась перепрыгнуть стоячую воду и промахнулась на пару дюймов, приземлившись красной балеткой точно в лужу – должно быть, ледяную и грязную. Мелоди бы не отказалась от пары таких же симпатичных туфель, но ей бы уж точно не пришло в голову надеть их в такой день.
Она ощутила укол тревоги, подумав о том, как ее дочери приедут в центр и как им придется пробираться по столь ненадежным перекресткам. Отпила вина (так себе), вынула из кармана телефон и открыла свое любимое приложение, которое Нора называла «Сталкервилем». Нажала кнопку «Найти», подождала, пока загрузится карта и на экране материализуется точка, обозначавшая ее шестнадцатилетних близнецов.
Мелоди до сих пор не верилось в это чудо – устройство, которое помещается в руке и позволяет точно отследить, где сейчас Нора и Луиза, если только телефоны при них. А они же подростки, телефоны при них всегда. Когда начала появляться карта, сердце Мелоди привычно панически заколотилось, а затем в верхней части экрана выскочили два пульсирующих синих кружка и надпись «Найдено!»; приложение показывало, что девочки именно там, где и должны быть, – в учебном центре на севере города.
Они уже больше месяца ездили на занятия по выходным, и обычно Мелоди отслеживала их утренний путь от кухонного стола, наблюдая, как синие точки медленно скользят на север от Гранд Сентрал в точном соответствии с ее указаниями: от вокзала автобусом по Мэдисон-стрит до Пятьдесят девятой, там выйти и идти на запад до учебного центра на Шестьдесят третьей, сразу за Коламбус-авеню. Идти полагалось не вдоль парка, а по южной стороне улицы – мимо строя швейцаров в форме, которые услышат крик девочек, если те попадут в беду. Заходить в Центральный парк или отклоняться от маршрута было строжайше запрещено. Мелоди каждую неделю внушала дочерям страх божий, забивая им головы историями о пропавших девочках, о девочках, которых похитили, заставили заниматься проституцией, или убили, или выбросили в реку.
– Верхний Вест-Сайд – не совсем уж Калькутта, – мягко возражал ее муж, Уолтер.
Но ей было страшно. При мысли о том, что девочки бродят по городу, лишенные ее защиты, сердце у нее колотилось, а ладони потели. Они и сейчас потели. Когда они вместе сегодня вышли с Гранд Сентрал, Мелоди не хотела отпускать девочек. В субботу вокзал был полон туристов, сверявшихся с путеводителями и расписаниями поездов, пытавшихся найти шепчущую галерею[5]. Мелоди поцеловала девочек на прощанье и смотрела им вслед, пока видела их затылки – один светленький, второй темненький. Они не были похожи на приезжих; в том, как они двигались сквозь толпу, не было никакой неуверенности. Вид у них был такой, словно они – часть этого города, и от этого Мелоди стало не по себе. Она хотела, чтобы
Шепчущая галерея – помещение, в котором шепот хорошо распространяется вдоль стен, но не слышен в центральной части. На Гранд Сентрал такое помещение находится совсем рядом с «Устричным баром» (
