музыка. Она перебивала народные песни из хлипкого динамика на сцене, рядом с которой два десятка подвыпивших ткачих с фабрики играли в ручеек, хохоча и то и дело заваливаясь друг на друга и путаясь в руках. Толпа отхлынула от берега и сцены, но у девушки сложилось впечатление, что людей становится все больше. Они собирались в группы, смеялись, окликали друг друга, рядом носились взбудораженные дети, играя в догонялки. Кто-то, устроившись под деревьями, уже разливал выпивку, женщины вытаскивали из сумок еду. Ребята уже снимали народные костюмы, оставаясь в спортивных штанах и выгоревших рубашках.
Настя вела Катю на луг. Тут мигал самый дальний костерок, вокруг него мелькали тени. Катя изо всех сил старалась рассмотреть их, и в одной тени безошибочно узнала его, парня с плоскодонки. Как назвала его Настена? Костей, кажется.
Ей захотелось стать невидимкой.
Девушки подошли. Катю тут же со всеми познакомили, тут же нашлось место на чьей-то ветровке, расстеленной на земле. Судя по веселым глазам и раскрасневшимся щекам ребят, не обошлось без алкоголя. Девушкам предложили тоже – улыбчивый Маркел с видом фокусника достал откуда-то из темноты позади себя полуторалитровую баклажку без этикетки. Настена сразу согласилась, Катя заколебалась, но ее даже слушать не стали. Жидкость была мутная, белесая, и обожгла горло. Моментально ударило в голову, стало жарко и захотелось смеяться.
Настена живо вклинилась в разговор. Обсуждали злоключения какого-то общего знакомого, на прошлой неделе въехавшего на «запорожце» в соседский забор. Катя понятия не имела, о ком идет речь, зато у нее выдалась минутка, чтобы рассмотреть всех присутствующих.
Женю она знала – та самая белокурая девушка, с которой утром они виделись в кинотеатре. Рядом с ней сидела, поджав ноги, ее неизменная спутница Надя. Утром она показалась Кате серой мышкой, но сейчас была даже миловидна, ее только чуточку портил яркий неумелый макияж. Она разложила рядом с собой пучки белого донника и иван-да-марьи, и они вместе с Женей ловко плели венки. Рядом, откинувшись на траву, полулежал Ваня, брат Жени, явно старший, такой же светловолосый, голубоглазый и ладно скроенный. Он напомнил было Леля, но когда сплюнул через плечо смачной струей, всякое сходство со сказочным героем тут же пропало. Ваня без умолку балагурил и раскатисто хохотал, подтрунивал над Надей и Женей, и если сестра тут же вступала с ним в пикировку, то ее подруга сносила шутки молча. Коренастый круглоголовый Маркел, с живыми черными глазами и широкой улыбкой, посмеивался, то и дело ныряя в темноту и принося оттуда ветки для костра. Как он умудрялся находить их на лугу, да еще без света, оставалось загадкой, в поисках валежника все освещение сводилось к месяцу в небе и красному светлячку его прыгающей в зубах папиросы.
Прямо напротив Кати, через костер, сидели братья Венедиктовы – старший Костя и младший Степа, которого поначалу Катя даже не рассмотрела по-хорошему, ведь все ее внимание было приковано к старшему. Потом она поняла, что Степу она тоже встречала раньше, именно он сидел тогда, несколько вечеров назад, на носу
