из убежища появились Дьюк с матерью. Миссис Фарнхэм была в хорошем настроении, но здороваться ни с кем не стала и уставилась на оленью тушу.
– О, бедняжка! Дьюк, дорогой, как ты мог убить его?
– Я несколько раз промахивался и потому очень разозлился на него.
– Отличная добыча, Дьюк, – похвалил Хью. – И прекрасная еда.
Грейс смерила мужа презрительным взглядом:
– Может быть, ты и станешь есть ее, а я на это не способна.
Карен изобразила искреннее удивление:
– Мама, ты что, стала вегетарианкой?
– Я не это имела в виду. Я возвращаюсь в убежище. Не могу больше этого видеть. Карен, прежде чем заходить внутрь, обязательно помойся. Я не желаю, чтобы ты перепачкала кровью все то, что я вылизала до блеска. – Она направилась к убежищу. – Пошли, Дьюк.
– Сейчас иду, мама.
Карен со злостью рубанула тушу.
– Где ты подстрелил ее? – поинтересовался Хью.
– На той стороне гряды. Я бы вернулся еще раньше.
– Что же тебя задержало?
– Да промахнулся и расщепил стрелу о валун. Охотничья лихорадка. Ведь последний раз я стрелял из лука много лет назад.
– Две стрелы и одна туша – это совсем неплохой результат. Ты сохранил наконечник?
– Конечно, а что, я похож на глупца?
– Ты-то нет, а вот из меня точно сделали дурочку, – сказала Карен. – Братишка, ведь это я навела порядок в убежище. Если мать что-то и убрала, то только за собой.
– Я знаю.
– Бьюсь об заклад: как только мать учует запах жаркого, она сразу передумает.
– Ладно, не надо об этом.
Хью отошел в сторону, сделав знак Дьюку следовать за собой.
– Я рад, что Грейс выглядит довольной и умиротворенной. Видимо, ты успокоил ее…
Дьюк смутился:
– Понимаешь, ты ведь сам говорил, что сразу лишать ее нельзя… Я дал ей совсем немного, только одну порцию, и пообещал, что разрешу выпить еще одну перед обедом.
– Кажется, этого вполне достаточно.
– Лучше бы мне пойти за ней. Ведь бутылка осталась там, внутри.
– Пожалуй.
– О, не беспокойся! Я взял с нее честное слово. Ты просто не умеешь с ней обращаться, папа.
– Это верно. Не умею.
6
Я вывихнула лодыжку и поэтому ходить не могу. На досуге я решила заняться дневником. Вообще-то, стенографические записи я делаю каждый вечер, но расшифрованы из них пока очень немногие.
Пишу я на чистых листах «Британники» – их в конце каждого тома по десять страниц. А всего энциклопедия насчитывает двадцать четыре тома. На каждой странице я постараюсь умещать по тысяче слов. Таким образом, у меня будет место для двухсот сорока тысяч слов – вполне достаточный объем для записи нашей истории до тех пор, пока мы сами не научимся делать бумагу, особенно потому, что рукописный вариант я подвергаю строгой цензуре.
Потому
