под стиль города, его особенности и глубокие традиции. Эти яркие и четкие звуки, исходящие от инструмента, покрывают моё тело мурашками. Остановившись неподалеку от музыкантов, мы таем от восторга от великолепной испанской музыки, под которую у меня ассоциируются счастливые моменты в Сиэтле, незабываемые мгновения с Джексоном…
Я смотрю на Джексона, который ахает от восхищения. Нашу душевную гармонию портит какой-то мужчина, средних лет, стремящийся напролом в толпу. Он случайно дергает Джексона за плечо, отчего у последнего падает на асфальт содержимое сумки.
– Что за?.. – кричит угрожающе Джексон незнакомцу, – мог и извиниться, – возмущается он, показывая кулак.
Я, обозревая реакцию Джексона, сначала прихожу в удивление от его эмоций, сглатываю слюну, и затем смеюсь, видя, как по большому пространству дороги разносятся листы формата А4.
– Иисусе! – рычит Джексон. – Я этот договор несколько недель составлял… Я промолчу о подписях к нему…
Джексон разъярен.
«Откуда в нем столько появилось злости?..»
Событие, изменившее судьбы каждого, кто был к ней причастен, заставило стать нас другими. Джексон не желает открываться изнутри. Он тщательно скрывает истинного себя под маской равнодушного и в то же время жёсткого кооператора. А когда-то болтали без умолку, смеялись безостановочно и шутили без повода.
Я закатываю глаза и слегка раздраженным голосом произношу:
– Сейчас все соберём, не переживай.
Усаживаясь на корточки, мы, как грибы в поле, собираем бумаги в общую корзину-папку. Я вскидываю голову, чтобы посмотреть на Джексона, медленно тянувшегося к упавшим на землю предметам. Его хладнокровность сливается с мрачным настроением, что не может не вызывать у меня приступ смеха. Я собираю бумаги, бегая за одним забавным листком, желающим улететь на край света, но не могу его поймать, держась за живот, который вибрирует от смеха.
– Очень смешно… – резко втягивает он воздух.
С каждой минутой я всё меньше и меньше узнаю в нем настоящего Джексона. Неужели время и обстоятельства в силах кардинально менять людей?
– Да, – гогочу я, удивляясь, что заразила Джексона.
Музыканты продолжают как ни в чем не бывало играть, а мы под струящуюся музыку собирать несчастный, разлетевшийся, договор аренды, оформленный Джексоном. Он заделался юристом, что ли?..
– Смотриии, – тяну громко я, – вон там еще файл с документом, – указываю я в левую сторону. – Он тоже хочет убежать от тебя.
– Ну-ну, не посмеет убежать, – игриво толкая меня в плечо, усмехается Джексон.
– Эй-й! – хохочу я.
Во мне загорается огонек надежды, когда он совершает такие действия. Огонек надежды, который не перестает верить, что…
«Милана, к чему такие мысли?! Имеют ли они жизнь? Зачем думать о том, чего не может быть?»
Ветер словно заигрывает
