вселенского масштаба, покрывает меня с головой. Джексон взирает с неописуемо-потрясенным видом и, недоумевая, выражается, изогнув бровь:
– Милана?
– Но… но как? – Мое сердце перестает биться. Дрожащим от убийственного онемения в теле голосом, я произношу: – П-подожди. Мне сказали, что нужно взять документацию у нового инвестора агентства и…
Охваченный невыразимым удивлением, Джексон ледяным голосом, не позволив проникнуть улыбке на лице, заключает:
– Я и есть новый инвестор.
Я лишаюсь сознания под натиском не поддающихся описанию эмоций, обуревавших меня полностью.
– Как это ты?
Вне себя от поразившего меня на повал удивления я пробегаю глазами по Джексону, делая остановку на его мускулистой груди, виднеющейся из расстёгнутых верхних пуговиц на его белой рубашке, отмечая пленительный аромат парфюмерии, исходящий при каждом его движении.
– Я принял для себя мысль о помощи своему другу с открытием филиала модельного агентства и решил стать инвестором, – глядя мне в глаза, как он только может, излагает Джексон. В его очах море эмоций, но он их ловко скрывает под видом хладнокровного, ледяного мужчины, которого ничто и никто не может задеть, позволив ему стать уязвимым.
В мозгу вихрем проносится: «Почему Джексон? Куда бы я не пошла, где бы я не была… Как так получается?»
Я допускаю, что Джексон, став вкладчиком, косвенно привносит свои извинения за тот инцидент с прессой, из-за которой меня чуть ли не вышвырнули с модельного агентства.
– Джексон, не стоило из-за меня это… – говорю я все тем же не собственным голосом.
– Милана, это не из-за тебя и это не обсуждается! – грубовато отрезает он.
Лжет! Уверена!
– Можно пройти? – осторожно протягиваю я.
Между нами слепой, но непробиваемый барьер. Он не позволяет себе открыться. Ему что-то мешает.
– Конечно, извини за отсутствие вежливого тона, – проводит он судорожно по лбу, где собрались бисеринки от пота. – Проходи.
Откуда в нем собралась масса этих неискренних слов, которые он гордо произносит? Я подхожу к окну, вид в котором неотразим и всматриваюсь вдаль.
– Красивый у тебя офис. Здесь и жить можно, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать.
– Да… – Он становится рядом со мной. Трудно совладать с нервами. Он так соблазнительно близко, что мозг перестает посылать импульсы нейронам, отвечающим за дыхание. – Но в Нью-Йорке еще красивее. – Конечно. Ведь архитектором здания являлась Белла и ее папаша.
Нет ничего прекраснее, чем видеть, как солнце, ворвавшись в окно, заполняет все пространство горячими зайчиками, игриво отражающимися на стенах.
– А закаты, наверное, безупречные… – не унимаюсь нести бред я, ощущая, как усиливается дрожь в ногах.
– Да… – эхом раздается от Джексона. Его голос
