style="font-size:15px;"> –Можно ли простить измену?
– Можно, но зачем? Когда любят- берегут,
боятся потерять. Раз изменяют, значит
больше не любят, если потерять не боятся.
Тогда зачем прощать и оставаться с человеком,
который отказался от тебя?
Ринат Валиуллин. "В каждом молчании
своя истерика".
Смахивая с глаз непрошенные слезы, лёжа ночью в постели, Ева вспоминала, как разбитая и униженная, сбегала из родного города. Сбегала от мужа, который убил в ней всё живое, растоптал, выжег, не оставив ничего после себя. От друзей, которые, вместо поддержки и сочувствия, сказали: "Терпи, он – твой муж. Да, мужчинам даётся большая власть, чем женщинам. Им многое позволено. Кому ещё ты нужна, тем более с ребёнком?"
Ева закрыла глаза, и ей вспомнился тот злополучный день. Утром она отпросилась с работы, пробежалась по магазинам, покупая самые дорогие и любимые её мужем продукты, ведь в тот день была их годовщина свадьбы – 10 лет! Блаженная улыбка не сходила с её лица. Словно во сне, она видит себя со стороны, как придя домой, в надежде, что сегодня, наконец, угодит своему мужу, и всё станет как раньше, он обнимет её, пригладит её волосы, вдохнёт их аромат и скажет, что обожает их запах. Что, наконец, он обратит внимание на их дочь и проявит к ней ту любовь, которую так жадно ждёт Лиза. Окрылённая своими мечтами, она проходит по коридору всё с той же улыбкой на лице, не замечая непривычного шума, исходившего из спальни, идёт на кухню и начинает разбирать пакеты с покупками. Наконец, до неё доносится странный звук, и она угадывает его смысл: стоны страсти, издаваемые какой-то чужой женщиной вперемешку с хриплым рычанием уже знакомого голоса – её мужа! Еве становится нечем дышать, одной рукой она хватается за горло, второй интуитивно нащупывает стену. Она резко отворачивается, зажмурив глаза, пытаясь отгородить себя от этого звука, который заполнял всё пространство вокруг неё, расползался по кухне и, казалось, проникал во все углы и щели их квартиры. Воображение её рисовало образы сумасшедшего совокупления, которое происходило в спальне. Воздух, окружавший её уплотнялся, становился осязаемым, приобретал краски.
Появившаяся неведомо откуда сила заставила Еву пошевелиться и открыть глаза. И только сейчас она увидела перед собой тарелку, причём это была любимая тарелочка Лизы. О Боже, на ней были небрежно разбросаны и вмяты, как мёртвые тела на поле боя, окурки от сигарет. Где-то пепел из тарелки вывалился на стол и был размазан, словно кровавые пятна. Она взяла тарелку в руки, пристально вглядываясь в этот хаос. Ева вдохнула табачный дым, от которого её тошнило. Взгляд от тарелки с трупами пополз дальше к откупоренной бутылке с коньяком и двум бокалам. Казалось, кто-то незримый подтолкнул Еву сзади, и она маленькими шажками пошла на источник шума, который бил в её ушах в барабаны и эхом отзывался в самом центре её сердца, разрывая его изнутри, уничтожая, не оставляя ни одного живого кусочка. Она больше
